Таким образом, факт пребывания Крыжа в клинике можно было считать установленным.
Изложив все это, Жильцов спросил:
- Андрей Викторович, как допросы? Все то же?
- Все то же. Никаких новостей.
- Понятно...
Оба посидели молча. Нет, подумал Рахманов, он должен разобраться в истории с собакой. И понять, почему пес не давал Лотареву убрать этюдник. Спросил:
- Виталий, ты разбираешься в собаках?
- В собаках? Вы имеете в виду породы?
- Нет, собачью психику.
Жильцов засмеялся:
- Проводником я не работал. Так, на общем уровне - туда-сюда. А что?
- Да вот, понимаешь, не могу объяснить сам себе: почему собака лаяла на человека.
- Что за собака?
- Сторожевая. С базы "Рыболов Сенежья".
- Это та, которую пристрелили?
- Она самая.
- А человек?
- Один из наших свидетелей. Художник Лотарев.
- А в чем загадка?
- В том, что сначала собака вела себя тихо. Лотарев стоял рядом, с этюдником. Рисовал. Потом вдруг, когда Лотарев стал убирать этюдник, собака ни с того ни с сего бросилась на ограду, стала рваться, лаять, рычать. Вот я и думаю: что ей дался этот этюдник?
Жильцов задумчиво потер переносицу:
- Может, она лаяла на что-то другое?
- Я думал об этом. В этот момент к Лотареву на машине подъехал его приятель. Тоже наш свидетель - Чирков, в клинике которого ты только что был.
- Ну так в чем вопрос? Она могла лаять на Чиркова.
- Не могла. К ограде он не подходил. Нет повода, чтобы так рваться с цепи.
- А может, она его знала?
- Я проверил. Не знала. А если б и знала, все равно не повод беситься.
- В общем, вы правы.
- Тогда в чем дело?
- Может, Лотарев все это придумал? Насчет собаки?
- Зачем? Ведь эпизод сам по себе - ни нашим ни вашим. Да и вообще лишен всякой логики.
- А когда это было? Летом?
- Летом. В июле.
- В жару?
- Ты хочешь сказать, собака могла просто так взъяриться? От жары?
- Почему бы нет? Недаром говорят: собака лает даже на собственную тень.
- Да-да. Может, ты и прав.
Услышав телефонный звонок, Рахманов снял трубку:
- Слушаю.
Молодой женский голос спросил:
- Андрей Викторович?
- Да, я. Одну минуту. - Прикрыл трубку ладонью, посмотрел на вставшего Жильцова. - Пошел?
- Если я вам не нужен, схожу в буфет.
- Давай. Жду здесь.
- Хорошо.
Жильцов вышел.
Рахманов сказал в трубку:
- Простите, пожалуйста. Слушаю.
- Андрей Викторович, это Меднова.
- Меднова?
- Да. Вы меня помните?
Еще бы ему не помнить Меднову... Девушка Лотарева. Кажется, она взволнована. Он отчетливо слышит ее дыхание.
- Конечно, помню. Слушаю вас.
- Андрей Викторович, вы могли бы меня сейчас принять?
- Принять? А по какому вопросу?