Я обратил внимание на характерное пришепетывание и подумал, что, возможно, оно усиливается, когда Неподражаемый совершает предательские поступки.
— А если там больше девяти мальчишек-каннибалов? — тихо спросил я. И сам удивился спокойствию своего голоса, пусть и звучавшего слегка искаженно под гулкими сводами широкого тоннеля. — Или полчища крыс, которые явятся поужинать, когда вы уплывете?
— Напавший на меня мальчишка никакой не каннибал, — сказал Диккенс. — Просто беспризорный ребенок в лохмотьях столь ветхих, что они на нем едва держались. Но на худой конец, Уилки… пристрелите одного из них. Остальные дадут деру.
Тогда я рассмеялся. У меня действительно не было выбора.
Диккенс ступил в маленькую лодку, попросил гребца подождать секундочку и посмотрел на хронометр при свете кормового фонаря.
— У нас еще осталось добрых полтора часа, чтобы успеть вернуться к Хэчери до восхода солнца, — сказал он. — Подождите меня здесь, на причале, Уилки. Зажгите свечу вдобавок к «бычьему глазу», чтобы стало посветлее, и подождите меня. Я потребую, чтобы наш с мистером Друдом разговор продолжался не долее часа. Мы поднимемся наверх вместе.
Я открыл рот, собираясь заговорить или рассмеяться, но из горла моего не вырвалось ни звука. Я вдруг осознал, что по-прежнему держу перед собой дурацкий тяжелый револьвер… и что он направлен в сторону Диккенса и двух его провожатых. Мне не требовалось картечного заряда в нижнем стволе, чтобы все трое упали, бездыханные, в мутный поток лондонских сточных вод. Мне стоило лишь трижды нажать на спусковой крючок. Тогда у меня осталось бы еще шесть пуль на маленьких дикарей.
Словно прочитав мои мысли, Диккенс сказал:
— Я бы взял вас с собой, Уилки, когда бы мог. Но представляется очевидным, что мистер Друд желает поговорить со мной наедине. Если вы дождетесь меня — а я вернусь самое большее через полтора часа, уверяю вас, — мы с вами поднимемся наверх вместе.
Я опустил револьвер.
— Но если я уйду отсюда до вашего возвращения… коли вы вообще вернетесь, — хрипло проговорил я, — вам будет очень сложно найти обратную дорогу без фонаря.
Диккенс ничего не ответил.
Я зажег свечу и сел между ней и «бычьим глазом», лицом ко входу в тоннель, спиной к Чарльзу Диккенсу. Я положил взведенный револьвер на колени. И не обернулся, когда плоскодонная лодка плавно отошла от крохотного причала. Она скользила по воде так бесшумно, что я не расслышал ни единого постороннего плеска в гулком шуме подземной реки. И я по сей день не знаю, вверх или вниз по течению уплыл тогда Диккенс.