— Нет, это ж было давно.
— На лошадях?
— Нет. Ну, последняя попытка.
— По сто человек собирались?
— Не-а. Сплавляли по воде. — Джозеф встал и повернулся к бухте. — Сначала по воде, а уж потом волоком до места.
— Не может быть. Дома не плавают, — возразила Тари, но на всякий случай пририсовала к дому воду. Волны с барашками.
— Плавают, плавают. Люди строили огромные плоты из бревен и пустых бочек, канатами цепляли к своим лодкам и тянули за собой. — Джозеф извлек из чемодана картонную коробку с посудой. Коробка зазвенела. — Вот так они и перевозили свои хижины. Морские пилигримы. Здорово, правда?
— Да-а… — Тари сосредоточенно рисовала бочки. — А что такое «пилигримы»? — спросила она, втайне надеясь, что это слово тоже можно нарисовать и дополнить картинку с домом.
— Люди, которые перебираются с одного места на другое. Представляешь, как они свои дома любили? Все, перерыв окончен. Давай за работу.
— Я рисую.
— Ничего, хоть раз чем-то еще займешься.
Грустно вздохнув, Тари захлопнула блокнот, но тут же снова открыла и нарисовала над крышей семь летучих рыб.
— Убери блокнот, говорю.
Тари послушалась, но уж очень хотелось подразнить отца. Она приподняла край обложки. Джозеф нахмурился, и девочка сдалась.
— А можно мне печенья? Очень есть хочется.
— Ты же голодная. — Джозеф немного смягчился. — Бедный ребенок.
— Можно, можно?
— Так ведь каникулы. Можно есть, все, что хочешь.
— Ура! Ты самый лучший папа на свете!
Джозеф усмехнулся, подмигнул ей и зашагал к дому. Тари старательно сосчитала застекленные квадратики в окошках на втором этаже. В каждом — по восемь квадратиков. Все здесь было древним, совсем не таким, как в городе. Даже воздух другой. Маме бы тут понравилось. Тари вспомнила про маму и сразу сникла. Она сунула блокнот под мышку и взялась за пакет. Отец как раз снова появился на крыльце.
— Тяже-елый, — заныла Тари.
— Крепись, — ответил Джозеф, гремя коробкой с посудой. — Ты теперь живешь у моря, дева. Так будь же сильной и выносливой.
Тари остановилась, чтобы посмотреть на лес позади сарая, потом на застекленное окно вверху. Она поняла, что в сарае таится какая-то угроза: постройку окутывала еле заметная серая дымка. Тари с младенческих лет считала серый цветом опасности, и под ложечкой у нее засосало. Серая дымка начала пульсировать. «Тари!» — донесся откуда-то едва слышный детский шепоток. По спине у девочки побежали мурашки, она попятилась. Снова застучали капли и зажужжали тысячи мух. От запаха тухлятины совсем расхотелось есть. «Бр-р-р». Личико у Тари вытянулось. Серое облако вокруг сарая теперь отчетливо выделялось на фоне ярко-синего неба.