Помню, как однажды днем, много лет назад, поехал с другом на Пойнт-Рейс, сознание мое тут же приладилось к этому месту, и пока я смотрел на изгороди, мы все больше углублялись в полуостров, который, разумеется, разворачивался под ястребиными кругами множеством слоев абстракции и близости.
Мы припарковались на пляже МакКлюра. Я очень ясно помню звук, с которым машина въезжала на стоянку. Она страшно ревела. Там стояли еще несколько машин. Даже после того, как наша припарковалась и совсем затихла, она по-прежнему ревела.
В каньоне извивался теплый туман, а мы постепенно спускались. В сотне футов перед нами все терялось в тумане, и в сотне футов за нами все терялось в тумане. Мы шли в отсеке между потерями памяти.
Со всех сторон нас окружали притихшие цветы. Такие, будто их нарисовал неизвестный французский художник четырнадцатого века. Мы долго не говорили друг другу ни слова. Может, наши языки прилипли к кисточкам того художника.
Я разглядывал водяной кресс в ручье. Он выглядел богачом. Каждый раз, когда я вижу кресс, — а это нечасто случается, — я думаю о богатых. Наверное, только они могут себе позволить добавлять кресс в экзотические блюда, а рецепты прячут от бедняков в сундуках.
Внезапно каньон повернул, и мы обнаружили пятерых красивых мальчиков в купальных костюмах. Мальчики хоронили в песке пятерых хорошеньких девочек. Все они были выточены из классического калифорнийского телесного мрамора.
Девочки пребывали на разных стадиях захоронения. Одну похоронили целиком, и над песком оставалась только голова. Она была очень красива, длинные черные волосы тянулись по песку, будто из ее головы вытекала какая-то темная вода, может, нефритовая.
Девочкам очень нравилось, что их хоронят в песке, — как и мальчикам, которые этим занимались. Подростковая кладбищенская вечеринка — все остальные занятия им уже наскучили. Вокруг валялись полотенца, пивные банки, пляжные сумки, остатки пикника и т. д.
Они не обратили на нас особого внимания, и мы пошли дальше, к Тихому океану, где я мысленно ущипнул себя, чтобы убедиться, что я все еще на этом вдохновленном Христом фотоснимке.
Этот рассказ — близкий друг или даже любовник рассказа "Эльмира". Они оба имеют некоторое отношение к реке Лонг-Том и к тому времени, когда я был юным, подростком, а река Лонг-Том каким-то образом была частью моей духовной ДНК.
Мне эта река действительно была нужна. В моей жизни она стала началом ответов на несколько очень сложных вопросов, которые я по сей день пытаюсь решить.
Я прекрасно знаю, что Ричард Бротиган написал роман под названием "Рыбалка в Америке", в котором подробно повествуется о рыбалке и калейдоскопе сопутствующих ей обстоятельств; мне немного неудобно писать на ту же тему, но я все же продолжу, поскольку эту историю я рассказать обязан.