Майк пытался представить себя в постели с какой-то из претенденток и не смог. Что-то, сидящее в его мозгу, не позволяло это сделать.
Между тем, обыск закончился. Растерянные полицейские столпились вокруг Нормана.
— Крыса улизнула, — констатировал Майк.
— Сэр, просят Вас, — сержант Браун протянул детективу трубку радиотелефона.
— Вы все-таки нас не послушали, Норман! — услышал Майк голос, напоминающий рычание гризли. — Делаем последнее предупреждение, — незнакомец повесил трубку.
— Джентльмены, прошу к окну, — обратился Майк к полицейским.
И тотчас на автомобильной стоянке полыхнул взрыв.
— Чтоб я сдох! — ахнул сержант. — Это же моя машина!
— Преступники иногда ошибаются, сержант. — Норман участливо похлопал полицейского по плечу, — они ведь метили в мою. Зато Вы сэкономите на бензине.
Вспенив кроны деревьев, вертолет развернулся, направив свой прожектор на автостоянку, и она засеребрилась в его лучах.
— Постойте, сэр, машина-то все-таки ваша! — просиял сержант.
— Что же, сержант, фортуна переменчива, — вздохнул Норман, — к счастью, я приехал на машине шефа.
* * *
— Послушай, дорогой, я хочу кое о чем с тобой поговорить, — выпалила, собравшись с духом, серенькая, как моль, жена флейтиста Блемонтина.
— Как, опять? Ты опять залетела, Бонни? — подскочил с домашнего стула Блемонтин — яркий, бледнолицый шатен. — Может быть, еще скажешь, что от меня?
Ее тонкая фигурка мученически изогнулась над столом.
— Как тебе не стыдно, Блемонтин?..
— Не стыдно, не стыдно. Хватит! Наслушался. На этот раз ты меня не проведешь. Так вот, дорогая, на этот раз я только притворялся, ты меня понимаешь?..
— Не вполне.
— Какая ты наивная, Бонни! Я только делал вид, что… Понятно? Я проверял тебя. Ты не могла залететь от меня.
— Значит не могла?
— Не могла.
— Ты не веришь мне, мерзавец?
— Ха, ха! Нашла дурака.
— А в это веришь? — увесистая оплеуха обрушилась на правый глаз Блемонтина.
— Теперь верю, — Блемонтин погладил хряснувшие шейные позвонки. — На такой удар способна только оскорбленная добродетель.
— Скотина, знай, я тоже притворялась, когда орала под тобой и царапала тебе грудь. Ты ни разу не дал мне удовлетворения. Ты только и годишься на эти бесконечные залеты. Хватит, я ухожу от тебя, Блемонтин.
— Бонни, учти, через неделю я забуду твой телефон, а через две — и твое имя…
— Это — тебе для укрепления памяти! — вторая оплеуха отпечаталась на щеке музыканта.
— Попутного ветра, птичка.
— Будь счастлив, Блемонтин.
«До чего же я ненавижу эту бабу! — размышлял Блемонтин, оставшись один. — Удовольствия на полчаса, а головная боль на всю оставшуюся жизнь! Мышеловка проклятая! Сунь туда… р…раз! — и готово. Хомут на шее. Нет, меня не проведешь! Не на того нарвалась!»