Быть может, ей хотелось, чтобы я опроверг ее слова, я этого не сделал. И мы стали заверять друг друга в том, что между нами нет и не может быть никаких иных отношений, кроме тех, что есть сейчас.
— А я, признаться, дрожал, как бы давешняя нечаянность в дороге не отпугнула вас.
— О, я не так пуглива!
— И все-таки меня тревожит, не опечалил ли я вас, сам того не желая.
— Как же сделать, чтобы вы успокоились?
— А вы не догадываетесь?
— Я желала бы, чтобы вы сами сказали.
— Я хочу быть уверен, что прощен.
— А для этого?..
— Вы должны подарить мне тот поцелуй, который по чистой случайности…
— Я готова. Потому что, если я откажу, то вы чересчур возгордитесь. И возомните, будто я вас боюсь.
И, дабы я не впал в самообольщение, я получил поцелуй.
Бывают поцелуи, которые сродни дружеским откровенностям: они влекут за собой ответные, торопятся, становятся все более пылкими. В самом деле, едва был подарен первый, как за ним последовал второй, потом третий: они спешили один за другим, прерывая беседу, заменяя ее вовсе и едва позволяя вздохнуть. Воцарилась тишина, ее услышали (ибо тишину иногда слышишь), она напугала. Мы, ни слова не говоря, встали и пошли.
— Пора возвращаться, — сказала мадам де Т***. — Не следует злоупотреблять ночным воздухом.
— Мне кажется, вам он не может причинить большого вреда, — ответил я.
— Да, прохлада не так страшна для меня, как для некоторых, и все же вернемся!
— Я знаю, вы беспокоитесь обо мне… стремитесь уберечь меня от опасностей подобной прогулки… и от последствий, которые она может иметь для меня одного.
— Вы желаете видеть в моих побуждениях деликатность. Что ж, пусть будет так… однако же вернемся, я так хочу.
Мы с трудом выдавливали из себя эти неловкие реплики, простительные людям, которые изо всех сил стараются говорить о чем угодно, кроме того, что у них на уме.
Она вынудила меня повернуть к замку.
Я не знаю — во всяком случае, не знал тогда, — было ли для нее это требование вернуться насилием над собой, приняла ли она свое решение без колебаний или ей было так же жаль, как и мне, что внезапно кончилось то, что так хорошо начиналось; как бы то ни было, но мы оба, словно сговорившись, непроизвольно замедлили шаг и уныло брели рядом, недовольные друг другом и самими собой. Мы не знали, что или кого нам винить. Ни она, ни я не вправе были на чем-то настаивать или просить: у нас не было даже права на упрек. Какое облегчение принесла бы нам ссора! но где взять повод? Между тем мы подходили все ближе и ближе к замку, поглощенные каждый про себя поисками предлога, чтобы избежать неминуемого расставания, которое сами же по неосторожности вменили себе в обязанность.