Окуджава - объект постоянных реминисценций. Грустные солдатики, глупые короли… И даже «мама, белая голубушка»…
У Окуджавы улыбка всегда грустна, прикрывает пронзительную печаль.
Ким принимает все эти сигналы. Интонация народного плача оборачивается у него коленцем дуралея: «Позову я голубя, позову я сизого, пошлю дролечке письмо, и мы начнем все сызнова». Павел Первый, булатовский страдалец, у Кима шутоломствует на представлении пиесы Капниста не хуже бурлескного клоуна. Царь… ну, тот вообще. «Царь объелся макаронов, у царя большой запор, лейб-гусары эскадроном приседают под забор».
Ну, а конь, умный конь, несущий грустного всадника, - он какой у Кима?
А мой конь, белый конь,
Он все едет, он такой.
Тут секрет даже не в фактуре, не в деталях подзаборного разбора, которыми Ким жонглирует виртуозно. Секрет - в интонации, которая проступает даже в самых невинных и целомудренных строчках. Дело - в характере героя, вернее, в той роли, которую он все время демонстративно на себя берет.
«Невинный блуд»… Они ему - довод, а он им: «У-тю-тю-тю!». Критикам глубокомысленно подсказывает: «Распускается моя смешная лира в иронической небрежности звучанья». И критики эту ироническую небережность, конечно, подхватывают: она вполне объясняет весь контактный пласт кимовской поэзии.
Россия!
Матушка Россия!
Твои мне песни ветровые…
И всюду, как сказал поэт,
Все те же страсти роковые…
Куда несешься?
Дай ответ…
Блок? Пушкин? Гоголь? Не дает ответа… Коллаж, калейдоскоп, шарада? Викторина учителя словесности? Не дает ответа.
Каков же сам лирический герой? Кто он сам в этом вихре ассоциаций? Ведь помимо энергии подстраиванья - чувствуется тут неистощимый заряд, заводной нрав человека, яростно докапывающегося до истины…
«Какая истина выходит из обмана?» Да сплошные маски!
…Кто придумал, чья вина?
Вот опять линяет краска,
Вот опять спадает маска,
А под ней еще одна…
Кто придумал - на это легко ответить, вспомнив о Боге, и Ким на мгновенье приоткрывает свою веру, оборвав, впрочем, стихотворение на «крутом замысле творца», потому что замысел - тайна.
«Чья вина?» - это на Руси лихо выясняют . «Это он виноват, а не я». Он - кто угодно. Супостат. Барин. Бог, наконец. «Это он меня сделал скотом».
А если бога нет, - тогда что делать с собой?
Да ничего не «делать». Жить. Всюду жизнь. «Там - бога нет… Бог явлен - здесь. В тебе да в людях…»
Позвольте, но в людях - сплошной обман. Иллюзион, цирк, карнавал! Мир - театр, люди - актеры. Маски, маски, маски…
Именно так! Скоморох никого не дурачит и не надувает, когда жонглирует масками. Он делает то, чего от него все ждут. Вы требуете,