— Двести! — эдаким скучающим тоном произнес я.
За моей спиной ахнули. Да, такого они от меня не ожидали. Все ж таки православный город… считается. Так что если в том, что я непременно увеличу первоначальный размер контрибуции, все были уверены — не раз были свидетелями подобного, то вот величина этого увеличения их поразила. Обычно я ограничивался увеличением максимум на десятую часть.
— Э-э-э… что? — не понял бургомистр.
— Вы просили меня изменить размер контрибуции? — все тем же нарочито скучающим голосом произнес я. — Я изменил. Новый размер — двести тысяч.
— Э-э-э… но, ваше величество, дело в том, что… — залепетал бургомистр.
— Вас не устраивает размер? — удивленно переспросил я. — Вы снова хотите его изменить?
— Нет! — взвизгнул бургомистр.
А он быстро соображает. Впрочем, иначе бы он не усидел на такой должности.
— Контрибуция должна быть готова завтра, к тому моменту, как я прибуду в магистрат. Если же сего не произойдет, я наложу арест на имущество всех членов магистрата. И возьму контрибуцию из него. Причем, — я сделал короткую паузу, — считать стоимость имущества будут мои учетчики.
На следующий день мои войска заняли Львов. Львовский гарнизон был разоружен и интернирован, его начальник и три десятка офицеров отпущены «по свои поместья». Но я не сомневался, что большая часть из них, если не все, спустя какое-то время окажутся в Кракове. Ну и пусть. Число распространителей паники никогда не бывает слишком достаточным, а оправдаться перед королем, как это они сдали такую большую и сильную крепость, как Львов, да еще даже без штурма, можно, только изрядно преувеличив силу страшного неприятеля…
В середине августа моя армия выдвинулась в направлении Сандомира, при подходе к которому я впервые за всю войну столкнулся с польским войском. Впрочем, войском собранное Владиславом ополчение можно было назвать с большой натяжкой. Возможно, именно поэтому Владислав не рискнул выступить против Скопина-Шуйского, осаждавшего столицу страны — Варшаву, а двинулся против меня. Ибо против Скопина-Шуйского у него не было даже гипотетических шансов, а здесь… и войско меньше, и что я за полководец — тоже не ясно. А вдруг?.. Ведь делать хоть что-то было надо. Территория, с которой он мог получить хоть какие-то ресурсы для продолжения войны, сокращалась как шагреневая кожа, а недовольство оставшейся ему верной шляхты из-за постоянных поражений и потерь лишь множилось. Так что перед Владиславом явственно маячила потеря не только страны, но и короны. Страну-то, чисто теоретически, еще можно было вернуть. Ну не вечно же продлится эта всеевропейская бойня? А там, глядишь, отыщутся союзники, обеспокоенные внезапным и явно опасным усилением этих московитов. А вот ежели утратить корону…