– А, милиция, – проскрипело за дверью, и мне открыли. В дверном проеме красовался очень старый человек, пышная шевелюра его, чудом пощаженная временем, была совершенно белой, худое тело, на котором как на вешалке висели безразмерная синяя майка и вытянутые на коленях трико, опиралось о косяк. И только глаза, черные и живые, не вязались с его обликом. Они искрились насмешкой и каким-то юношеским задором. – Какие красивые милиционерши работают, – отвесил мне комплимент дед. – Заходи. Меня Михаил Егорыч звать.
– Лилия Ровенская, – рявкнула я, с чего-то решив, что дедок в таком возрасте просто обязан плохо слышать.
– Ну, чего ты орешь? – вибрирующим голосом сказал старик, укоризненно качая головой. – Слух у меня хороший, не переживай. Входи.
Я прошла в довольно-таки обшарпанную, со старенькими обоями на стенах квартиру и поразилась царившей вокруг идеальной чистоте. Здесь буквально ни пылинки не было. Бедно, но удивительно чисто и опрятно.
– А как вы догадались, что я из милиции? – спросила я у дедка.
– Так с утра уже приходили, – пояснил он. – Соседа-то моего убили, вот и расспрашивали про Лизку, как они жили, да во сколько она на работу пошла. Только меня дома не было, а жинка моя, та ничегошеньки дальше носа своего не видит, не слышит, – обстоятельно расписывал дедок.
– Вас не было дома с утра? – не поняла я. Неужели мне не повезло?
– Да нет, когда милиция приходила, я как раз на базар ездил, – пояснил дед снисходительно.
– А вы что-нибудь слышали? Вообще, Логиновы были дружной семейной парой?
– Да где же сейчас дружную-то найдешь? – пожал плечами дед и принялся раскуривать трубку. По комнате тут же поплыл приятный запах табака, смешанного с какими-то травами. – Ругались, как все, больше по вечерам, а нам-то все слышно, стены тонкие, – заметил дедок.
– Может быть, вы знаете, по каким поводам происходили эти ссоры? – полюбопытствовала я.
– Знаю, как не знать, они и не скрывали, – хмыкнул дед, лукаво сощурив черные птичьи глаза. – Развестись Лизка хотела, а Антон не позволял. У Лизки полюбовник какой-то был. – Михаил Егорович определенно смаковал интимные подробности чужой жизни, наверное, потому, что его собственная была на редкость скучна и однообразна. И все происходящее доставляло ему удовольствие. – И как она заявится домой поздненько, они начинают ругаться. Чуть не каждый день цапались.
– А сегодня с утра? Вы не знаете, во сколько Елизавета Логинова ушла на работу?
– Раненько, обычно позднее выходит, – сказал дед. – Точно не скажу, но рано-рано. А Тошка еще раньше нее побежал – видать, дела какие были.