— Да.
Рон оглянулся на него.
— А у вас с ней…
— С ней — что?
— Ну, сам понимаешь. Я всегда считал, что она к тебе неравнодушна.
— Нет. — А ведь могло быть и славно.
— Только старик Шеффер, да? Ты спас не того, если хочешь знать мое мнение.
— Она была уже мертвой.
Рон покачал головой.
— Ебаный Додж-Сити.[70] Там никому не безопасно.
Джейк вспомнил о Гюнтере, любителе вестернов, который анализирует все по пунктам.
— Поэтому мы разгоняем полицию, — сказал он.
— Полиция — это мы, — сказал Рон, недоуменно взглянув на него. — Даже если и так, какая разница? — Он повернулся к двери. — Никогда не угадаешь, верно? Что тебя ждет, вот так-то.
— Нет, не так. Ее намеренно убили.
— Ну да, конечно, — сказал Рон, а потом обернулся. — Что ты сказал?
— Я говорю, ее намеренно убили. Это не несчастный случай.
Рон впился в него взглядом:
— С тобой все в порядке? Там же была добрая сотня свидетелей, сам знаешь.
— Они ошибаются.
— Все до одного, кроме тебя. И кто же это сделал?
— Что?
— Кто это сделал? Кто стрелял, намеренно — первым делом мне хотелось бы знать это.
Джейк уставился на него:
— Ты прав. Кто это был?
— Какой-то русский, — ответил Рон, ничего не понимая.
— Какого-то русского не бывает. Кто это был? — сказал он сам себе, и собрал фотографии. — Спасибо.
— Ты куда?
— К полицейскому. Настоящему.
Но дверь в Кройцберге ему открыл Берни.
— Отличное время выбрали. Заходите, раз уж пришли. Нам нужно поставить его на ноги.
Джейк оглядел комнату — тот же бардак, что и раньше. По всей квартире витал запах свежего кофе. Гюнтер склонился над кружкой и вдыхал пар, клюя головой. За спиной у него висела карта Берлина.
— Что случилось?
— Суд. Через час ему надо давать свидетельские показания, а он что делает? Запил. Я захожу сюда, а он, блядь, на полу.
— Что за суд?
— Над вашей подругой Ренатой. Грайфером. Именно сегодня. Давайте, помогите мне его поднять.
— Герр Гейсмар, — произнес Гюнтер, подняв пьяные глаза от кружки.
— Пейте кофе, — отрезал Берни. — Держался все это время и надо же отколоть такое. — Гюнтер неуверенно встал на ноги. — Побриться сумеете или вас побрить?
— Сам побреюсь, — холодно ответил Гюнтер.
— Что у вас есть надеть? — спросил Берни. — В этом же вы не пойдете. — Грязная, заляпанная майка.
Гюнтер кивнул в сторону шифоньера, затем повернулся к Джейку.
— Как продвигается ваше дело? Я думал, что вы его забросили.
— Нет. У меня есть что вам рассказать.
— Хорошо, — сказал Берни. — Поговорите с ним. Может, очухается поскорей. — Он открыл шифоньер и вынул темный костюм. — Этот?
— Конечно.
— Сойдет. Если вас еще и подпереть, вы произведете хорошее впечатление.