Джейк посмотрел на грузовик, где, уперев руки в бока, стоял Рон, явно раздраженный задержкой.
— Мы опоздаем, — сказал он солдатам.
— Что за игра?
— Футбол, — ответил Рон. — Давайте, парни. Поехали.
Некоторые стали неохотно забираться в грузовик.
— Бриты подождут, — бросил Томми.
— Я не могу оставить его, — сказала женщина.
— Это может занять целый день, — сказал Рон, но тут дом снова затрещал, жалуясь, как догорающий огонь.
— Хельмут, — произнесла женщина, услышав грохот, и прежде чем кто-нибудь успел ее остановить, рванула по тротуару и вбежала в дом.
— Эй! — заорал военный полицейский, но никто не пошевелился — все застыли как под дулом пистолета. — Твою мать, — сказал он, наблюдая за ее исчезновением. — Ладно, нам же легче.
Эти слова словно толкнули Джейка в спину. Он взглянул на полицейского, затем, не раздумывая, сорвался с места и побежал за ней. Вход был завален штукатуркой.
— Фрау! — заорал он. — Выходите. Здесь опасно. — Никто не ответил. Он замер, стараясь уловить в треске дома, как скулит спасаемое животное — напуганный Хельмут. Вместо этого — тишина.
— Одну секунду, — послышалось из гостиной. Она стояла в центре комнаты и оглядывалась, держа в руках фотографию в рамке.
— Уходите, — спокойно сказал он, подходя к ней. — Здесь опасно.
Она кивнула:
— Да, я знаю. Это все, что у меня есть, видите, — сказал она, глядя на фотографию. Парнишка в форме вермахта.
Джейк взял ее за локоть.
— Пожалуйста, — сказал он, уводя ее прочь.
Она пошла было с ним, потом остановилась у столика рядом с дверным проемом и подняла фарфоровую статуэтку — одну из тех розовощеких пастушек, что собирают пыль в гостиных.
— Для Элизабет, — сказал она, словно извиняясь за то, что взяла собственную вещь.
Дом, затаивший на несколько минут дыхание, снова выдохнул — за спиной раздался сильный грохот. Женщина вздрогнула, и Джейк, обхватив ее за плечи, повел из дома. Так в обнимку они и появились на крыльце.
— Не двигаться! — Голос странно напоминал голос полицейского, поймавшего грабителей. Но это был всего лишь Рон, стоявший у кинокамеры. В тот короткий момент, пока они стояли на крыльце, Джейк понял, что камера работает и, что еще хуже, включили ее для того, чтобы запечатлеть его смерть. В Берлине погиб американский журналист — хоть что-то наконец для кинохроники.
— Анна! — истерично кричала другая женщина. — Ты что, с ума сошла? Ты с ума сошла?
Но Анну, прижимавшую фотографию к груди, больше ничего не волновало. Оторвавшись от Джейка, она спокойно сошла по ступенькам и передала статуэтку женщине.
— Хренов бойскаут, — сказал ему военный полицейский.