— Вы думаете, это так легко летать и сбивать…
— Да все нелегко, только чего же ты тогда пошел в летчики-то? Летать летаешь, ноги ломаешь, а сбивать не сбиваешь?
Все засмеялись.
— Или вот, например, — продолжал пехотный капитан. — Вы оба, я так понял, пилоты-истребители. «Сталинские соколы», так сказать, «ястребки». А только один весь обсмален, а другой со сломанными ногами лежит.
— У нас вообще палата ненормальная, — заметил вдруг еще один офицер, тоже из пехоты. — У соседей все танкисты лежат и все обгорелые. Кого ни спросишь — «в танке горел». Летчики тоже… А у нас вон танкист лежит со сломанными ногами и летчик… С парашютом, что ли, неудачно спрыгнул? — спросил он под громкий смех других раненых.
— Можно подумать, — обиделся молодой лейтенант со сломанными ногами, — что только тот настоящий летчик или танкист, на ком есть ожоги. Вы, извините, не из особистов ли будете? Это обычно их интересует, кто, где да как от немцев получил, да и не сам ли себя… «чпокнул».
— Да ты не лезь в пузырь, — вмешался другой, весь в гипсовом корсете лежачий раненый. — Интересно ведь… Мы-то тут давно уже лежим, все про все и друг про друга знаем, а вас троих только вчера привезли. Познакомиться-то мы уже успели, а что, как и почему, еще не узнали. А тут в госпитале о чем еще говорить? Мы тут сами себе и маршалы, и стратеги, и друзья по несчастью.
— Ну, — несколько смутившись, начал лейтенант, — мой товарищ летал на «яке». Вот потому и обгорел. У наших самолетов ведь как? Чуть что — сразу мотор горит, и весь огонь прямо в кабину и тебе в лицо. А я не мог обгореть по определению, хоть в этом повезло.
— Это почему же?
— А у меня «Аэрокобра» была американская. Мотор у нее сзади кабины, поэтому даже если там вдруг и пожар, то тебя это не затронет.
— А ноги?
— Ноги? Это я неудачно с парашютом спрыгнул, — смущенно признался пилот, и все вокруг громко засмеялись. — Ручки управления перетянул, попал в плоский штопор, ну и… чуть было в ящик совсем не сыграл, но все-таки успел дверь распахнуть и выброситься. Упал, а меня сразу в особый отдел. Это, мол, ты нарочно машину погубил, а за нее золотом плачено. Еле-еле от них, сволочей, «отстрелялся»…
Тут же кто-то поддакнул:
— Так их, так их… — а пожилой майор, смеявшийся вместе со всеми, все-таки предостерегающе произнес:
— Ребята, не забывайтесь! Среди нас тут «сук» вроде бы нет, но все равно — не больно-то. Как говорится: «Молчи! Тебя слушает враг!»
— Ну в общем-то это все, — сказал лейтенант и тут же получил целую кучу вопросов.
— Это чего же? — спросил капитан. — У них дверь, да, у этих самолетов, а не колпак, сдвигается?