До места они добрались беспрепятственно. Танк стоял там же, где и стоял. Пехота с бронетранспортера мигом заняла круговую оборону, а Кириченко поспешил к своему танку и простучал по броне их условный сигнал. Сначала ему никто не отвечал, и его охватила тревога, но она оказалась напрасной. В танке все уснули — сказались напряжение боя и бессонная ночь, когда они все, не смыкая глаз, ожидали немецкой атаки. Чувство радости, которое экипаж танка «102» испытал при столь неожиданном пробуждении, оказалось таким переполняющим, что ребята бросились обниматься, а увидевшие это пехотинцы закричали «Ура!».
Комбат их, кстати, тоже не обманул. За форсирование Волги в районе Сталинграда, занятие плацдарма и успешные действия в осажденном танке весь экипаж представили к наградам, причем его командир получил орден Красной Звезды, а все остальные, включая и радиста Кириченко, — медали «За отвагу».
Спустя какое-то время их часть опять вывели в тыл на пополнение, и вот тут-то Кириченко и стал задумываться о том, что при всех многочисленных достоинствах их танк имеет и множество недостатков. Прежде всего от него самого как пулеметчика в машине было очень мало толку. При движении по пересеченной местности прицельная стрельба из его пулемета оказывалась вообще невозможной, так как в свою крохотную дырочку прицела он видел то клочок неба, а то землю под самым носом у танка. Психологического эффекта стрельбы, заставляющего противника бояться высунуть голову из окопа, при этом можно было бы легко достичь, поставив на танк курсовой пулемет с жесткой установкой, из которого бы с успехом мог стрелять механик-водитель.
Наличие квалифицированного радиста в танке тоже особых преимуществ ему не давало, хотя лишний член экипажа помогал всем все подносить, а при необходимости, как это случилось буквально только что, в случае выхода рации из строя радиста можно было послать в качестве связиста к командиру. Более того, танки с радиостанциями политработники и сотрудники особого отдела постоянно использовали для того, чтобы прослушивать сводки Информбюро и приказы Верховного Главнокомандующего, поскольку количество раций в бригаде было ограниченно. Между тем длительная работа танкового двигателя без нагрузки приводила к осмолению форсунок, а при неработающем — к быстрой разрядке аккумуляторных батарей. Косвенными виновниками всего этого экипажи считали именно радистов, так как на танках без радиостанций такие неприятности просто не возникали.
В результате Кириченко написал даже письмо, отправленное по инстанциям, в котором высказывал свои соображения о том, как усовершенствовать танк Т-34, чтобы ликвидировать эти недостатки. В частности, он предлагал посадить водителя посередине корпуса, поместив его голову в сильно бронированном приливе с люком вверху, вокруг которого он предлагал поместить три призматических прибора наблюдения и утолстить лобовую броню уже не за счет наварки на нее дополнительных броневых плит, а по-настоящему. Четвертого члена экипажа он предлагал сделать командиром, свободным от всех прочих обязанностей, а чтобы ему все было хорошо видно, разместить его сиденье в задней части башни танка и установить над ним командирскую башенку, снабженную стеклоблоками из триплекса.