Кристина обрела присутствие духа раньше меня. Она выхватила билеты, твердо взяла меня под руку и сказала:
— Идем, Том.
— Да, конечно, — бормотал я, умирая от стыда, — очень любезно, а сколько?
— Нет, нет! Это радость для нас, мистер Харрис! И позвольте вам сказать, что «Молчание ягнят» — один из лучших, самых лучших фильмов, какие мне приходилось видеть. Вся Флоренция ждет не дождется выхода «Ганнибала».
Первый ряд в центральной ложе, лучшие места в театре.
На велосипеде или на машине от нашего сельского домика в Джоголи можно было быстро добраться во Флоренцию через Порта Романа — южный въезд в старый город.
Порта Романа открывали лабиринт кривых, как норы, улиц и средневековых зданий, составлявших Олтрарно, самую сохранную часть старого города.
Исследуя ее, я часто видел странную фигуру, совершающую послеполуденную прогулку по узким средневековым улочкам. Это была крошечная древняя старушка, худая, как тростинка, и с ног до головы завернутая в меха и бриллианты, нарумяненная, с губами, красными как коралл, в старомодной шляпке с жемчужинами на вуалетке, уверенно ступающая на высоких каблуках по ненадежной мостовой, не глядя по сторонам, и приветствующая знакомых чуть заметным движением век. Мне сказали, что это — маркиза фрескобальди, из старинной флорентийской семьи, владеющей половиной Олтрарно, а заодно и большой частью Тосканы — семьи, которая финансировала крестовые походы и дала миру великого композитора.
Кристина часто бегала по кривым средневековым улочкам, а как-то раз остановилась полюбоваться одним из величайших дворцов Флоренции — паллацо Каппони, принадлежащим еще одному благородному роду района Олтрарно — и одной из знатнейших семей Италии. Ржаво-красный неоклассический фасад дворца тянется на сотни футов вдоль набережной Арно, а мрачные каменноликие средневековые задние стены выходят на виа де'Барди, улицу Поэтов. Пока она глазела на великолепные ворота палаццо, с ней завязала разговор проходившая мимо англичанка. Она сказала, что работает на семью Каппони и, услышав, что я хочу написать книгу о Мазаччо, дала Кристине свою карточку, посоветовав встретиться с графом Никколо Каппони, знатоком флорентийской истории.
— Он, знаете ли, вполне доступен, — сказала она.
Кристина принесла карточку домой и отдала мне. Я отложил ее, полагая, что ни при каких обстоятельствах не могу запросто соваться в самую знаменитую и безупречно аристократичную семью Флоренции, как бы «доступна» она ни была.
Домишко, который мы сняли в Джоголи, стоял высоко на склоне холма в тени кипарисов и зонтичных сосен. Я превратил дальнюю спальню в рабочий кабинет, где собирался писать свой роман. Единственное окно смотрело вдоль трех кипарисов, поверх соседской крыши из красной черепицы, на зеленые холмы Тосканы.