Сразу после последнего двойного убийства Монстра Пьетро Паччани попал в тюрьму за изнасилование своей дочери. Для Перуджини это тоже стало важным доказательством. Оно объясняло, почему на протяжении последних трех лет не было убийств. Более всего внимание Перуджини привлекало убийство 1951 года. Оно совершилось рядом с Виккьо, где родился Паччани и где дважды наносил удар Монстр. Внешне оно напоминало преступления Монстра — юная пара предавалась любви в лесу Тассиная, и убийца, прятавшийся в кустах, застрелил их из засады. Девушке, местной красавице, было всего шестнадцать лет, и она была подружкой Паччани. Любовником ее был странствующий коммивояжер, продававший швейные машинки по деревням.
Однако при ближайшем рассмотрении в преступлении обнаруживались существенные отличия — оно было грязным, совершено в припадке ярости и без подготовки. Паччани, прежде чем зарезать мужчину, разбил ему голову камнем. Затем он выволок свою подружку на траву и насиловал ее рядом с телом мертвого любовника. Затем он взвалил тело торговца на плечо, чтобы отнести к ближайшему озеру, но не донес и свалил посреди поля. Криминалисты назвали то убийство «неорганизованным» в противоположность «организованным» убийствам Монстра. Собственно, оно было настолько неорганизованным, что Паччани вскоре арестовали и осудили.
Убийство в лесу Тассиная скрывало в себе страсти былых времен. Оно стало, возможно, последней из историй о любви и смерти, увековеченных в народных песнях Тосканы. К тому времени в Тоскане оставался всего один человек, сохранивший искусство «кантастори», или «певца историй» — нечто вроде бродячего менестреля, перелагавшего сюжеты в песни. Альдо Фецци бродил по Тоскане в яркой красной куртке, которую не снимал даже в августовский зной, и распевал свои песни в городках и селениях, поясняя сюжет картинками. Фецци сам сочинял стихи на сюжеты, которые собирал в своих скитаниях: одни были веселыми, скабрезными, непристойными, в других же повествовалось о ревности и убийствах, о безнадежной любви и жестокой кровной мести.
Фецци сочинил песню об убийстве в лесу Тассиная и распевал ее по всей северной Тоскане:
Я спою о великой и горькой любви
В городке Виккьо, что в Муджелло.
Там в родительском доме на ферме Иачча
Человек жил жестокий и грубый.
Ты послушай и слезы со щек не стирай!
Двадцать шесть лет лишь было Паччани.
Я спою вам о том, что случилося с ним,
Чтобы кровь ваша в жилах застыла…
Перуджини видел важнейшее доказательство, свидетельствующее против Паччани, в том, что крестьянин рассказывал следователям, как обезумел, увидев, что его милая обнажила перед соблазнителем левую грудь, — именно в этот миг он потерял рассудок. Его рассказ напомнил Перуджини, что у двух убитых женщин была вырезана левая грудь. Он рассуждал так: левая грудь впервые вызвала убийственную ярость Паччани; эта ярость сохранилась у него в подсознании, чтобы проявляться годы спустя в сходных обстоятельствах, когда он видел молодых людей, занимающихся любовью в машине.