Таким образом, патриции, входившие в сенат в ранние годы республики, имели возможность ограничивать деятельность консулов, но бесконечно препятствовать общественным переменам они не могли. Классовая вражда показала свой уродливый лик, когда самые активные плебеи тоже захотели вкусить плодов власти. Насколько позволяют судить источники, никого в этом долгом противостоянии, которое проводилось такими весьма современными методами, как забастовки и массовые сидячие демонстрации, не убили. В конце концов ограниченное количество самых богатых плебеев получило доступ в сенат, но сменилось еще несколько поколений, прежде чем члены их семей удостоились консульских званий. Однако, разделив власть с патрициями, «плебейская аристократия» утратила интерес к продвижению в политику низших плебеев, и к середине третьего века до нашей эры во взглядах и политике двух групп аристократии уже не было существенной разницы. Их первоначальные разногласия утонули в совместных усилиях по укреплению олигархической властной структуры, с помощью которой отдельные личности внутри привилегированного сенаторского круга сохраняли право открыто соревноваться друг с другом за магистратуру и военные посты, одновременно делая все возможное, чтобы подавить конкуренцию со стороны людей, не принадлежащих к их кругу. Браки между патрициями и плебеями укрепляли этот союз.
Какую же роль играл во всем этом народ, то есть избиратели? Любые рассуждения о ранней системе голосования были бы чисто умозрительными, но современные историки частично реконструировали те удивительные механизмы, благодаря которым в последние сто лет существования республики избиратели попадали на избирательные участки, и еще более удивительные механизмы, посредством которых правящая олигархия добивалась того, чтобы голоса избирателей не имели почти никакого значения.
Имелось три рода собраний, где голоса отдавались лично зарегистрированными избирателями, и всегда результат в той или иной степени колебался в сторону желательного для правительства.
Все старшие магистраты, включая двух избираемых каждый год консулов, избирались центуриатными комициями, то есть собраниями по центуриям, на основе древней организации римской армии. Отдельные голоса считались в пределах одной центурии, которая на деле могла состоять из нескольких человек. При конечном подсчете большинство достигалось перевесом в один голос. Всего было 193 центурии; не меньше 180 состояло из сенаторов и всадников. Их голоса считались в первую очередь и отдавались, разумеется, тем из кандидатов, кто защищал их интересы — то есть интересы богатых собственников, состоятельных рабовладельцев. Пролетариев, не проходивших по имущественному цензу, записывали в одну-единственную центурию, и потому их участие в выборах было чисто показным.