Мнение об Октавиане на протяжении веков сильно менялось. В эпоху европейских монархий, стремящихся перерасти в империи, поклонников у него нашлось множество.
После Первой мировой войны и низвержения держав преклонение перед Октавианом среди поборников фашистских режимов в Германии и Италии и вовсе достигло апогея. В частности, Муссолини, который мечтал возродить на своих землях часть Римской империи, видел в Октавиане образец для подражания. Однако в англоговорящих странах преобладал совсем иной на него взгляд, нашедший классическое выражение в книге оксфордского историка «Римская революция»; она вышла в сентябре 1939 года, на следующий день после вступления Британии во Вторую мировую войну.
Автор книги, Рональд Сайм (позднее — профессор, сэр Рональд Сайм, кавалер ордена Заслуг), писал свой труд между двумя войнами, в период великих диктатур, когда правили пробившиеся из низов люди вроде Гитлера и Сталина, прошагавших к власти по телам аристократов и обломкам империй. Август Сайма — это диктатор, пришедший к власти путем революции, выходец из среды разбогатевших плебеев, который покончил с политической свободой Рима и сокрушил аристократию, некогда Рим возвеличившую. Брут и Кассий у него — освободители, убийство Цезаря — героическое и высокое деяние, хотя и тщетное. О Бруте Сайм пишет: «Он не верил в насилие». Так почему же Брут заколол Цезаря, почему повел огромное войско против своих соотечественников — римлян, почему распял раба, донесшего на хозяев?
Эрудиция Сайма бесспорна, и книга его имеет большое значение. Однако по прошествии шестидесяти с лишним лет его шедевр воспринимается как труд человека, не просто сожалеющего о возвышении вульгарных диктаторов entre deux guerres[1], но и глубоко скорбящего о том, что после Второй мировой войны на смену аристократическому правлению в Европе пришла эпоха простого человека. Автор «Римской революции» откровенно сокрушается о том, что в другом обществе, в Древнем Риме, отстранили от правления старую аристократию, и награждает ярлыком беспринципного демагога всякого — и особенно молодого Октавиана, — кто посмел прямо воззвать к избирателям через головы сенаторов — закоренелых олигархов.
Рассуждения Сайма и ныне пользуются поддержкой академического большинства, хотя отдельные историки не одобряют его патрицианское пренебрежение к «черни» и использование термина «революция» для обозначения смены правительства, в котором одних рабовладельцев вытеснили другие, пусть и менее высокого происхождения.
Настоящая книга — попытка найти золотую середину между преклонением перед Октавианом (Августом), бывшим, по мнению некоторых, натурой двойственной, и его очернителями. Я не пытаюсь доказать, что Октавиан — нечто большее, чем человек, движимый стремлением властвовать, готовый, если понадобится, идти к трону по трупам. Он приказал однажды распять шесть тысяч беглых рабов, взявшихся за оружие, поскольку считал это общественно необходимым актом, нужным