Настойчивый стук в дверь пробудил меня от тяжелого сна. Затуманенным взором я посмотрел на часы на тумбочке: было десять минут одиннадцатого. Солнечный свет, пробивавшийся сквозь шторы, сообщил мне, что на дворе не вечер.
Чувствуя себя как выжатый лимон и, вероятно, так и выглядя, я натянул на себя халат, подошел шатаясь к двери и отпер ее.
Коридорный сунул мне телеграмму и громким, пронзительным голосом осведомился, будет ли ответ. В его поведении чувствовалось безжалостное усердие человека, который уже несколько часов на ногах.
Я ответил ему, что, если ответ будет, я позвоню, отослал его и закрыл дверь. Он прогрохотал по коридору так, будто на нем были водолазные ботинки, издавая громкий свист, от которого у меня зазвенело в ушах.
Я вскрыл телеграмму. Она была от Элен.
«Вчера вечером Конны покинули остров вещами. Полдень встречай меня аэропорту».
Мысль о том, что я ее скоро увижу, дала мне сил забраться под холодный душ. Три чашки черного кофе, присланные в номер, пока я одевался, слегка меня освежили, но, покидая комнату и спускаясь в вестибюль, я все еще чувствовал слабость.
Спать накануне я лег только в четверть шестого утра.
Смерть Хофмана повергла меня в уныние. Я чувствовал абсолютную уверенность в том, что он был готов к разговору. Мне казалось, он мог бы мне рассказать, почему Джойс Шерман интересовали полисы Сьюзен Джеллерт, а эта информация была ключом к разгадке. Полиция не обнаружила никаких улик. Убийство было совершено тихо и аккуратно. Убийцу никто не видел. Он поднялся по пожарной лестнице, ликвидировал Хофмана и исчез столь же незаметно, как и появился.
Я подъехал к полицейскому отделению и провел там час с Хэккетом без всякой пользы для дела. Наиболее явным подозреваемым в убийстве Хофмана представлялся Райс. Если Райс затеял похищение, ему нужно было помешать Хофману говорить, но два детектива, следившие за Райсом, утверждали, что этой ночью он не выходил из дома.
Поиски Джойс Шерман и похитителя до сих пор не увенчались успехом, и Хэккет начал волноваться и терять терпение.
– Успокойтесь, – сказал я, устав слушать его ворчание, – скоро кто-то допустит промах. Слишком уж долго все у них идет гладко. Мы получим свой шанс.
Хэккет хмыкнул; похоже, я его не убедил.
Без десяти двенадцать я уже был в аэропорту. Выяснилось, что самолет Элен немного опаздывает, и мне нужно подождать двадцать минут. На меня опять накатила слабость, я отправился в буфет выпить кофе и попросил буфетчика влить в него немного виски. Он кинул взгляд на круги у меня под глазами и, сочувственно крякнув, потянулся за бутылкой.