— И почему я была такой дурой?
Она неподвижно сидела в свете маленькой настольной лампы. Фотография лежала на коленях, но она уже не смотрела на нее. Эш поежилась. Почувствовала, как похолодели пальцы рук. Они занемели, с такой силой сжимала она глянцевую фотографию.
Ведь он даже никогда не говорил, что любит ее. Ни до свадьбы. Ни даже когда делал ей предложение. И уж, разумеется, после свадьбы. Несмотря на снисходительное отношение к своей девочке-невесте, как он ее называл…
— Уф, — произнесла Эш, содрогаясь от стыда при этих воспоминаниях.
Конечно, он говорил всем, какое она прелестное создание. Такая молодая и, разумеется, наивная. Послушать Питера, так без заботливого мужа она была бы совершенно беспомощной. И он утверждал, что ему выпала честь о ней заботиться. В доказательство он всюду держал ее фотографии — в бумажнике, в лондонской квартире, в большой рамке на столе в своем кабинете в банке.
Ее дед был в восторге. Ей здорово повезло, утверждал он. Немногим восемнадцатилетним девушкам попадается такой надежный и зрелый муж, как Питер. Еще меньшее число может похвастаться такой несомненной верностью.
Эш вздрогнула, глядя на фотографию в ледяных пальцах. Она и Питер рядышком на ступеньках церкви. На ней облака белого шифона, бабушкины жемчуга и бриллианты, закрепляющие на голове передаваемую по наследству кружевную фату.
Питер был доволен.
— Ты похожа на принцессу, — сказал он.
Эш неожиданно прижала фотографию к груди, губы ее задергались. Когда-то эта фотография стояла в серебряной рамке на столе в элегантном кабинете Питера. Теперь рамка пустовала, упрятанная под стопку постельного белья в ящике комода. Фотографию она перенесла в библиотеку. Хранила ее на книжной полке между книгами «Гордость и предрассудки» и «Повесть о Робин Гуде».
Она редко доставала ее, разве только когда чувствовала необходимость напомнить себе о том, что было на самом деле. Правда, подумала она, хитрая штука. Люди видят то, что хотели бы видеть, поэтому Эш казалась им безутешной вдовой, сломленной трагическим финалом ее идеального брака. Иногда, после поездки к родителям Питера или визита особо тактичных гостей, она почти верила в это сама.
Именно в этих случаях и приходила она в библиотеку, снимала с полки книги и доставала свой тайный талисман. Он лучше, чем что-либо, напоминал ей, каким в действительности был ее брак. Напоминал о правде, которую не знал никто.
Она могла бы быть совершенно другим человеком.
Девушка на фотографии была бесконечно моложе; их разделяли не только десять лет, прошедшие со дня свадьбы, но и правда, о которой она тогда не догадывалась. Хотя даже тогда она знала, что есть что-то…