Вначале всяческими утонченными едкими колкостями, сарказмом и язвительностью он в своей мерзкой манере доводил человека до кондиции, а когда тот, наконец не выдержав, начинал орать благим матом, тут же ласково укорял:
— Тихо, тихо! Зачем ругаться по-черному? Не распускайся, это нехорошо!
Он был прирожденный иезуит и деспот и даже не желал представить, что у другого человека могут быть иные, чем у него, желания и совершенно иные, даже противоположные мнения. Для Игоря существовало одно-единственное мнение — свое собственное. И никаких других.
Однажды Юрий заметил приятелю:
— Я никогда не оспариваю твоего права вести себя так, как тебе хочется. Но ты всегда упорно оспариваешь мое. Разницу улавливаешь?
Игорь не ответил.
Разбалансировать привычное существование окружающих — вот что постепенно стало смыслом и целью его бытия. И когда это удавалось — он переполнялся счастьем, словно мстил миру и окружающим за что-то. За что? Он сам до конца не понимал. Вероятно, за некрасивость, маленький рост, хилую фигуру… А сейчас еще и за потерю своей первой серьезной любви. С ее исчезновением нелегко смириться каждому. А Анька… Ее облик, такой ясный и такой смутный, уже начал скрываться в далекой дали, там, где когда-то остались светлые горизонты детства и куда скоро уйдут ясные зори юности… Анькин образ словно обесценивался временем и обстоятельствами жизни Гарика Скудина. Его жизни с большой буквы и в единственном числе. Поскольку он ценил себя слишком высоко, как многие низкорослые люди.
* * *
Семья Игорю досталась не самая худшая, но и сильно благополучной ее назвать было трудно. Мама, Надежда Михайловна, преподавала физкультуру в Энергетическом институте, но делала это слишком громко, бурно и напористо, много лет назад превратив МЭИ в филиал инфизкульта. Она заполняла собой и своим зычным пронзительным голосом все коридоры и аудитории и вообще любые пустующие пространства. Надежда Михайловна без труда проводила через подводные камни вступительных экзаменов известных и начинающих спортсменов. У нее существовал свой собственный тайный список жизненно необходимых институту мастеров по гимнастике, фигурному катанию, плаванию и всем остальным видам спорта. Физкультурница легко, в пару минут убеждала ректора, что без ее очередного протеже российская энергетика моментально погибнет на корню. Не по возрасту наивный и доверчивый ректор каждый раз искренне пугался за судьбу родной и обожаемой науки и отрасли, и спортсменов принимали почти не экзаменуя.
Буквально через месяц после поступления в МЭИ каждому первокурснику начинало упорно казаться, будто травленная перекисью до пронзительной белизны дама — здесь самая важная. Именно она — единственная верховная институтская власть. И даже ректор пасует перед ней и советуется буквально по всем значительным и малозначимым вопросам. Физкультурница была столь уверена в себе и в своих безграничных силах, что окружающие тоже мгновенно проникались ее убежденностью и начинали верить в ее беспредельные возможности. Незыблемый закон жизни. Студенты между собой называли ее Надеждой Нахаловной.