— И как далеко она распространяется? — спросил я. — Мы твоих соседей за собой не утащим?
— Исключено, — твердо заявил мой друг, — видишь, как я тщательно замазал все окна и двери. Герметичность абсолютная: за пределы этой комнаты альтернативная реальность не проникнет.
— Вон оно что, — сказал я. — Только я никакого смысла в этом перемещении не вижу: раз мы не можем выйти за пределы комнаты, так какая нам разница, в какой реальности мы находимся?
— Да нет же, — терпеливо объяснял Валентин, — как только мы перенесемся в другую реальность, можно открывать двери, идти, куда хочешь: она ведь там повсюду точно такая же.
— Хорошо, последний вопрос: как мы вернемся обратно?
— А это вообще просто, — махнул он рукой. — По моим расчетам, поле даже самой стабильной из неустойчивых реальностей может существовать два, максимум, два с половиной часа. Затем оно распадается, и мы автоматически возвращаемся назад. Ну, ты со мной?
— Нет, Валька, это ты со мной. Я как раз припомнил одну классную альтернативную реальность. Месяца три назад я был в командировке во Владимире, жил в гостинице, а там в соседней комнате были такие девчонки! Они меня пригласили в гости, я пошел в магазин — ну там, вина, конфет — и встретил Петьку Егорова. Тот затащил меня к себе, я у него и заночевал, а когда утром пришел в гостиницу, они уже уезжали. Так что давай мотанем туда, ни в какой магазин не пойдем, а сразу…
— Не получится, — покачал головой Валентин. — Слишком слабая реальность. Не хватит мощности нагревателя. Чтобы выпарить такую реальность, нужно киловатта четыре, а у меня здесь всего киловатт.
— Ничего себе — слабая! — не согласился я. — Знаешь, как я потом об этом случае жалел! Энергии затратил — любая атомная электростанция позавидует!
— Говорю тебе — не получится. Кроме того, когда выпариваешь такую слабую реальность, вместе с ней выпаривается еще три-четыре равноценных. Значит, нужен еще селектор, чтобы отделить их друг от друга. Нет, на первый раз нужна очень мощная альтернативная реальность, такая, чтобы была создана не одним человеком, а миллионами.
— И где же ты ее возьмешь?
Валентин перестал расхаживать по комнате, уселся в кресло, закурил, пустил дым к потолку и спросил:
— Что ты помнишь про 1980 год?
— Про восьмидесятый? — переспросил я. — Ну, Высоцкий умер… Леннона убили… еще Олимпиада в Москве была…
— Вот! А помнишь, как в народе по поводу этой Олимпиады шутили? Забыл? Говорили так: назначенный на восьмидесятый год коммунизм в последний момент был заменен Олимпийскими играми. Цитирую слова Хрущева, сказанные им на XXII съезде КПСС, — он поднял с пола тоненькую брошюрку, полистал и стал читать вслух: «Пройдут годы, минуют столетия, но никогда благодарное человечество не забудет октябрь 1961 года, съезд нашей партии, на котором в обстановке величайшего единодушия принята Программа КПСС — Программа строительства коммунизма». И еще: «…К 1980 году в нашей стране будет в основном построено коммунистическое общество… Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!» Вот это уж реальность, так реальность! Представляешь, сколько миллионов людей искренне верили в эту идею на протяжении многих лет! Значит, сумма энергии здесь просто колоссальна. В общем, если я при таком раскладе не смогу этот самый коммунизм выпарить — грош мне цена!