Мы подошли к реке. Солдаты попытались сделать мост из собственных тел, но я приказал соорудить деревянный. Мы с Королевой работали наравне со всеми. И все-таки, когда нас накрыли, мы были вынуждены идти по телам своих детей, которые бросались в воду, хватая руками ноги следующего, образуя, таким образом, цепочку. Они тонули, коченели, но не размыкали рук…
Минула еще одна ночь, а утром нас настиг отряд из двенадцати ос. Нас же осталось всего семеро. Из пятнадцати миллионов!
Этот последний бой был самым славным делом, в котором я когда-либо участвовал… и которое имел несчастье пережить.
Мы первыми заметили противника и открыли стрельбу за мгновение до того, как они засыпали нас градом ядовитых стрел. Мы залегли, и я стал отсчитывать щелчки их затворов. А потом мы ринулись в стремительную атаку, пока они перезаряжали оружие. Перебили всех до одной. Но какой ценой! Я и Королева были единственными, кто выжил в этой сече. Но, как оказалось, не только. Убитые горем, мы молча стояли среди мертвых тел, и я не заметил, как раненая амазонка направила в мою сторону пружинное ружье.
Моя Королева поступила столь же неразумно и безответственно по отношению к династии, как и я. Моя милая безмолвная любимая заслонила меня собственной грудью, приняв в свое тело десяток отравленных стрел. И даже после этого амазонка продолжала стрелять — пока меч Королевы не пронзил ей горло. Лишь после этого моя возлюбленная позволила себе упасть. Ее грудь была похожа на игольницу.
Я вытащил все жала, пытался высосать яд из ее ран, даже не задумываясь о том, что и сам могу отравиться. Все напрасно.
Королева прожила еще несколько часов. Большую часть времени она была без сознания металась и хрипела, вскрикивала и стонала… Я ничего не мог сделать. Только ждать.
В какой-то момент она очнулась и посмотрела на меня. Протянула руку, чтобы обнять. И, Боже мой, она мне улыбнулась! Такой счастливой улыбкой, словно просыпалась для нового дня, который обещает в конце новую ночь любви и еще — бесконечность счастливых дней, ибо не имеет конца любовь!..
Моя Королева и прежде была прекрасна. Но улыбающаяся Королева — неотразима. И она снова улыбнулась, шевельнула губами, подавшись ко мне, и я поцеловал ее…
Она потеряла сознание, но боль уже не мучила ее. Она просто уснула, а спустя час в последний раз вздохнула во сне и умерла.
Я уложил ее в ямку, вероятно, вырытую червяком. Жалкое убежище.
Долго лежал рядом, обнимая ее, пытаясь согреть. Моя Королева была мертва. А я все еще оставался Королем. Королем-со-Словами. А она так и осталась безымянной. Как и все наши ныне мертвые дети.