Слепая кара (Рокотов) - страница 2

Ну, как водится в таких случаях — посидели, выпили. Потом он долго буравил своим взглядом, молча, тяжело. Ей как-то не по себе стало. Мужик рядом — «самец». Придвинулся поближе, рукой под юбку полез, тискать начал. Размякла Любаха, полезла с ним в постель. Мужиком Колька оказался крепким.

Когда вечером увидела Сашку, покраснела вся, так ей стыдно стало за свое поведение. Сама всегда осуждала таких, а тут вот…

На другой день на Кольку противно было глядеть.

А после работы, когда он подошел к ней, как к своей, улыбнулся многозначительно, подмигнул, резко отшила его: «Было, и все. Больше не будет!» Он покривился, но отстал.

А через пару месяцев погиб Сашка. Рыдала Люба в голос, поняла, что потеряла. Проклинала себя за тот случай, за единственную измену. Но… время шло, Колька не приставал, глядел с сочувствием, а однажды вдруг подошел и предложил: «Выходи за меня замуж».

Она отказала, видеть его не могла. Почти каждый день на работе встречались, смотрели друг на друга из-за разных прилавков, а через годик Колька свое предложение повторил. К тому времени ей одной совсем тоскливо стало, она подумала еще месяца два и согласилась. Наташе тогда было уже десять лет.

Коля переехал к ним, через год родился сын Толик.

Они втроем жили в одной комнате, Наташа — в другой. С работы она ушла. Коля хорошо зарабатывал, им хватало с избытком. И жили некоторое время вполне прилично. Пока Наташа не подросла. Девкой стала хоть куда…

Покривилась Люба, вспоминая все это. Не хотелось ей о таком думать. Бывают вещи, на которые лучше закрыть глаза. Она-то что может сделать?

Николай Фомичев оказался человеком очень крутым. Спорить с ним было опасно. На руку был тяжел.

Если что не по нему, мог сильно врезать. Посмотрит пристально, а потом как звезданет то под ребро, то в лицо. Ударит и молчит опять. Иногда выдавит из себя: «На тебе!» А если Люба орет слишком громко, то тихо промолвит: «Заткнись, падла». И смотрит. И Люба знает, что, если не заткнется, врежет опять. Что делать? В милицию идти? Срамота. Кому жаловаться?

Матери своей, старухе? Толку-то? Выгнать нельзя, прописан он здесь постоянно, и самой идти некуда.

Такой образ жизни вошел в привычку. Люба боялась Николая как огня и никогда не возражала ему.

Что бы он ни делал. А если все по его было, он никого не трогал. Читал газеты, смотрел телевизор, изредка вставлял угрюмую реплику. Очень молчалив был. А по дому большой рукодельник — все умел. И квартиру привел в порядок, и на столе всегда все было, и ее и Наташу одевал прилично. К Наташке поначалу ни ласки, ни злобы не проявлял. Чего, мол, говорить-то попусту? Надо кормить, поить, одевать, учить. Как у всех. Наташа же с первого взгляда невзлюбила Николая. А за что ей было его любить? Мрачный, неприветливый, молчаливый — живого слова не скажешь при нем, полная противоположность ее весельчаку отцу. Но возражать ему она боялась и показывать свое отношение тоже. Они вообще редко разговаривали, не о чем было, так — сходи, принеси. Наташа была девочка воспитанная, отца покойного очень любила, не боялась, но слушалась. И поначалу с Николаем у нее никаких проблем не возникало. Потом Толик родился, она матери помогала за ним ухаживать, все как положено. Николай глядел на нее спокойно, ему нравилось, что все в порядке, все чин-чинарем. К сыну тоже особой нежности не проявлял, потискает иногда, буркнет что-то — и за свои дела.