Он поднял трубку, набрал местный номер.
— Давайте сюда Фомичева Ивана.
Через некоторое время в кабинет Николаева ввели опухшего и похмельного Ивана Фомичева Маленький кабинет сразу наполнился могучим ароматом перегара, исходившим из его рта. Заплывшие глазки мрачно смотрели на Николаева.
— Садитесь, Фомичев, — тихо сказал Николаев, Тот тяжело опустился на стул.
— Так, Фомичев. Расскажите мне все, что происходило девятого апреля в квартире вашего брата Николая Фомичева. Только желательно поподробнее.
— А чего мне рассказывать?! — фыркнул Фомичев. — Не было меня там, и все. Я дома был, в Сызрани, вы представляете, где это?! Я что, каждый день туда-сюда мотаюсь, по-вашему?
— А кто может это подтвердить?
— Да кто угодно! Мать, брат, жена, дети, на работе, соседи, кто угодно! Вы послушали эту сучку Любку и сунули меня сюда! Никаких доказательств у вас нет!
— Мы вызовем вашу мать, брата, пошлем запрос в Сызрань, не беспокойтесь. Только долго все это и нудно, Иван Николаевич. Только что здесь была соседка Фомичевых Вера Александровна Поваляева, она вас видела в квартире девятого апреля. Вам что, очную ставку устроить?
— Давайте, устраивайте! Один свидетель — не свидетель! Я ей сто раз в лицо скажу, что врет И все! И не докажете никак!
— Любовь Фомичева утверждает, что у вас в кармане ручка Николая.
— Я эти ручки купил на барахолке. Три штуки — каждому по ручке. Что она несет?! Слушайте ее больше! Чтобы я родного брата из-за каких-то паршивых шести тысяч?
— Это кому как! — усмехнулся Николаев. — Для меня, например, это большие деньги.
— А для меня нет! Я на стройке раньше не такие деньги зарабатывал. Сейчас только застой — заказов нет, зарплаты нет. И все равно — на преступление ради денег не пошел бы. И кого, Коляку! Это брат мой единоутробный, поймите! Зверь я, что ли, лютый?
— Вы судимость имеете?
— Ну, имею, и что с того? Не за то же ведь.
— А за что?
— Ну… — замялся Иван. — По сто семнадцатой.
— А ваш покойный брат Николай?
— Да что вы спрашиваете?! — обозлился Иван. — Сами знаете, что мы за одно дело с ним сидели.
— Конечно, знаю. Вы с вашим братом Николаем в 1974 году изнасиловали несовершеннолетнюю девочку и были осуждены по сто семнадцатой статье. Он получил шесть лет, вы — пять. Вам тогда только исполнилось восемнадцать.
— Да, не повезло, — вздохнул Иван.
— Так что, Иван Николаевич, человек вы опытный в наших делах. Неужели вы думаете, будто мы не сможем доказать, что вы были в тот день в квартире вашего брата?
— Может быть, и докажете с вашими приемчиками, как тогда, в семьдесят четвертом, нас Колякой подставили под изнасилование, хоть все было по доброму согласию, шлюха была, проб негде ставить, хоть и шестнадцать ей было. Только не был я в их квартире.