Гусев тоже слегка улыбнулся краешком рта, покачал головой. Потом сел писать протокол, изредка прерываясь и задавая Любе вопросы. Пока он писал протокол, Люба пошла на кухню и поставила чайник.
Вернулась в комнату, а тут раздался звонок в дверь.
Вскоре в комнату влетел крепенький, коротко стриженный малец лет десяти, влетел с шумом, с какими-то возгласами, но увидел труп и резко остановился. Люба схватила сына за плечи, прижала к себе.
— Ой, не смотри, сынок, не смотри. — Она стала прикрывать ему глаза руками. Тот, однако, очень хотел посмотреть и вырывался изо всех сил.
— Пусти, мам, пусти, говорю! Чего? Убили папку-то? Кто это его? Небось Вовка!
— Замолчи! — прикрикнула Люба. — И вообще, иди в комнату к Наташе, нечего тебе тут делать. Не для твоих глаз такое зрелище.
— Да никуда я не пойду, дай поглядеть-то! Ух ты! — вылупил глаза малец. — Ну и дырища у него в груди!
А крови-то! Чем это его саданули? Ножом, что ли? Вы кто? Следователь? Здрассьте. Вы откуда? Из МУРа? Ух, интересно…
— Здравствуй, Толик, — сказал Гусев.
— Здрассьте. Мам, я побегу гулять! Покушать нет ничего? Жрать охота!
Люба с осуждением смотрела на сына. Она ждала слез, страха, но увидела лишь равнодушие, дурацкое возбуждение и нездоровый интерес к происходящему.
Подивился и Гусев.
— Потом покушаешь, Толик, — строго сказала Люба. — Сейчас тут люди.
— Ну, я тогда побежал, пацанам расскажу, обалдеют…
— А вот этого делать не надо, Толик, — попросил Гусев. — Побудь пока дома, посиди с нами, ты нам не мешаешь.
— Да ну, сидеть! Погода такая классная! Чой-то я тут с трупом должен сидеть? Противно ведь!
— Что ты говоришь, поганец?! — возмутилась Люба. — Отец он ведь тебе!
— Сам знаю, что отец, — набычился Толик. — А чем я могу помочь? Чего разоралась?
— Замолчи! — вскочила Люба. — Ремня ща получишь!
— Тихо, тихо, — успокоил Гусев. — Ты, Толик, нам можешь тоже помочь. Мы кое о чем тебя спросим с Пал Васильичем.
— Спрашивайте. А это у вас чо? А это чо?
— Толик, — спросил Гусев, — почему ты решил, что твоего отца убил Вовка? Ты так ведь сказал?
— А кто еще? Они тут бухали вчера целый день, а потом побазарили. Этот козел к Наташке стал приставать, а батька… — При этом он хитро и мерзко поглядел на мать. Та сделала страшное лицо. — А батька его выгнал. А тот пригрозил ему. Вот я и думаю: ну, пришел, опять базар, и, значит… убил. Мам, дай хоть колбаски, жрать охота, — вдруг заныл Толик.
— На, на, обожрись, зараза! — закричала Любка и вытащила из сумки полбатона любительской колбасы.
Тот схватил колбасу, положил на стол, отрезал себе здоровенный кусок и принялся его смачно есть без хлеба.