— И? — прервал доктор затянувшуюся паузу.
Белинда открыла рот, словно собираясь начать обстоятельный рассказ, но потом пожала плечами и сказала просто:
— Какой-то хаос.
— То есть?
— Каждый из пораженных образцов, которые я исследовала, имеет по меньшей мере шестнадцать структурных аномалий. А некоторые и того больше.
— А сколько должно быть? Какой результат дает анализ ДНК в большинстве случаев рака? — спросила Елена.
— Всего несколько аномалий. Может, одну, ну в крайнем случае десять-двенадцать.
— Значит, это какой-то неизвестный науке особенно агрессивный рак? Вы это хотите сказать?
Белинда кивнула.
— Это не дает нам никакой новой информации, — заметила Елена.
— Нет, дает! — вдруг с жаром выпалила Белинда, и оба — Айзенменгер и Елена — уставились на нее.
— Большинство форм рака имеют собственные, характерные лишь для них аномалии, и здесь, несмотря на множество изменений, я нашла одну закономерность…
— В тех шестнадцати, о которых вы говорили?
Белинда снова кивнула. Сделав паузу, чтобы Айзенменгер и Елена могли собраться с мыслями, она продолжила:
— Анализ клонированных ДНК подтвердил выраженное постоянство подмножества во всех типах опухолей. Во многих оказалось гораздо больше, но эти шестнадцать присутствуют постоянно. Даже в опухолях, где в обычных случаях их быть не может.
— Хаос? Генный хаос? Вы это хотите сказать? — спросила Елена.
На этот раз ответ Белинды оказался не столь категоричным.
— И да и нет, — проговорила она не вполне уверенно. — Видите ли, рак представляет собой последовательное развитие генетических сдвигов, каждый из которых способствует развитию опухолевых клеток. Хотя одновременно с этим в генах происходят и другие изменения, которые не обязательно участвуют в канцерогенезисе. Их называют вторичными сдвигами. А здесь таких сдвигов неимоверное количество, и общая картина представляет собой хаос, но красной нитью во всех них и в каждом в отдельности проходят эти шестнадцать.
— Эти шестнадцать характерных изменений присутствуют в любых формах рака? — спросил Айзенменгер.
Девушка сокрушенно покачала головой:
— Я поспрашивала коллег, так, чтобы быть уверенной. Никто из тех, с кем я говорила, не мог назвать опухоль, в которой встречались бы все шестнадцать.
Все трое уткнулись в распечатку, и каждый думал о своем.
— Здесь можно увидеть еще кое-что, — произнесла Белинда. Она говорила неуверенно, почти извиняющимся тоном. Достав еще один лист бумаги, она развернула его на столе поверх первого. — Это, — сказала она, указывая на высокий пик в правой части графика.