У Уортон голова пошла кругом. Злость и отчаяние, многократно усиленные дурацким упрямством, утроили ее силы, и она принялась биться о дверь плечом, словно ночная бабочка о стекло. Один удар, второй, третий — она колотила и колотила, не ощущая нараставшей боли в плече. Полотенце, уже почти высохшее, съехало с ее лица, и крики Беверли слились с треском пламени и дымом, все более и более наполнявшим пространство вокруг нее.
Когда дверь распахнулась, не выдержав очередного удара, это произошло так неожиданно, словно кто-то нарочно держал ее, а потом отпустил, и Беверли со всего маху влетела в комнату, удержавшись на ногах только потому, что уперлась корпусом в высокую кровать. Подняв голову, она первым делом увидела стоявший на ночном столике старинный будильник — точно такой же, какой когда-то был у ее матери. Непостижимым образом вид этого будильника вернул Беверли в детство, и душа ее неожиданно наполнилась покоем.
Уортон взяла себя в руки. Ее душил кашель — здесь, в комнате, дым был гораздо плотнее. Вновь обмотав голову полотенцем, она шагнула к двери. Кашель не унимался, будто грудные мышцы, устав беспрестанно корчиться, обессилели окончательно, в то время как легкие сотрясались от очередного приступа кашля.
Еще одна дверь. Черт!
«Только бы она оказалась незапертой, только бы открылась! Откройся, ну пожалуйста, что тебе стоит. Пожалуйста!..»
Эта дверь уже нагрелась, прикоснуться к ручке оказалось невозможно, а снизу в комнату ползли струйки черного едкого дыма. Если дверь открывается наружу, где все охвачено огнем, то и сама дверь, и Беверли сгорят в мгновение ока. Но не для того Уортон проделала весь этот путь, чтобы теперь повернуть назад.
Она стащила с кровати покрывало, намотала его на руку, повернула ручку и потянула дверь на себя, готовая в любой момент оказаться перед гигантской горящей паяльной лампой…
Из-за двери дохнуло губительным жаром, и на какую-то долю секунды Уортон показалось, что она уже поджаривается в адском пламени. Наверное, так чувствует себя сталь в доменной печи. Один только дым, дым и жар, освещенный желто-оранжевыми всполохами, по которым неверными тенями пробегают хлопья сажи, пепла и струи густого дыма. Беверли закашлялась еще сильнее, но все же она заставила себя сделать шаг вперед. Средоточие огня, судя по всему, находилось впереди и чуть правее, именно оттуда доносился треск пожираемого пламенем дерева. Беверли огляделась и обнаружила, что стоит в самом начале длинного коридора с дверями по обеим сторонам. Ага, здесь должна быть лестничная площадка. Выбирать дальнейший маршрут не приходилось: путь, увы, лежал через ослепительно яркое ревущее пламя. Через сердце ада. Если она пройдет по коридору слишком далеко, то не только ничего не добьется, но, скорее всего, попросту погибнет.