Ты допускал ошибки. Раньше.
И теперь, как бы поздно это не произошло, все кусочки мозаики сложились в стройную картину.
Теперь стало понятным, почему он наблюдал за своими жертвами: за Ти-Джей Колфакс, Монелл и, наконец, за Кэрол Ганц. Он рисковал быть схваченным, когда предавался этому занятию, но ничего не мог с собой поделать. Тейлор наблюдал за ними так же, как когда-то смотрел на умирающих близких. Он хотел отомстить, но его долг врача не позволял ему собственноручно отнимать жизнь. И для того чтобы убивать, ему приходилось превращаться в своего духовного предтечу — Собирателя Костей, психопата Шнейдера из девятнадцатого века, семью которого уничтожила полицейская ошибка.
— После того как я вышел из психушки, мне удалось прочитать отчеты о расследовании того дела. О том, как ты не заметил спрятавшегося преступника и тот выбрался из квартиры. Я понял, что должен убить тебя. Но не мог этого сделать. Сам не знаю, почему… Я ждал, пока что-нибудь произойдет. Потом мне попалась книга про Джеймса Шнейдера… Он пережил то же самое, что выпало и на мою долю. Ведь он-то смог отомстить, так почему же не смогу отомстить и я?
Я разобрал их до костей.
— Но заключение о смерти, — напомнил Райм.
— Я составил его на собственном компьютере и отправил факс в полицейское управление. А потом стал другим человеком — Питером Тейлором. Только потом до меня дошло, почему я остановился именно на этой фамилии. А ты догадался? — Глаза Стэнтона переметнулись на таблицу, составленную детективами. — Ответ вот здесь.
Знает основы немецкого языка.
— «Шнейдер», — вздохнул Райм. — А по-английски — «Тейлор». Портной.
Стэнтон кивнул:
— Целые недели я проводил в библиотеке, изучая материалы по травмам позвоночника, а потом позвонил тебе. Я отрекомендовался специалистом по опорно-двигательному аппарату. Мне хотелось убить тебя при первой же встрече и, срезая с тебя плоть, наблюдать, как ты умираешь, истекая кровью. На это могло потребоваться несколько часов, а может и дней. И что же выяснилось? — Глаза его расширились. — Оказалось, что ты сам желаешь смерти!
Он склонился над Раймом:
— Я до сих пор вспоминаю тот день, когда впервые тебя увидел. Сукин ты сын! Ты был практически мертв, и я понял, что́ надо сделать. Заставить тебя снова ожить. Чтобы ты снова приобрел цель в жизни.
Таким образом, выяснилось, что его не интересовали личности похищенных. Ему было все равно.
— Значит, тебе было наплевать, уцелеет жертва или нет.
— Ну, разумеется. Передо мной стояла задача заставить тебя захотеть спасать их от смерти.