На днях захотелось мне хорошего чаю с хорошим печеньем. Ишь, какая!скажут читатели. Да, дорогие читатели. Именно ишь. На случай таких вот безумных капризов и девичьих мечтаний была у меня в загашнике валюта. Поскребла я по сусекам и нашла: лир итальянских 2000 (полтора доллара), да франков тридцать (еще шесть долларов), да пенсов английских горсть, да центов кучка, да еще неведомая монета с дыркой посередине, да петровский пятак, который я к синякам прикладываю, да двадцать иен, подаренные мне критиком Андреем Мальгиным. Словом, чувствовала я себя финансовым воротилой, чего и вам желаю.
Пошла я в «Березку», купила чего хотела, вышла — и сейчас же была арестована двумя роскошными лейтенантами милиции, причем издалека уже подбегал третий, а четвертый, как выяснилось, притаился за утлом в машине, чтобы в случае чего, видимо, догонять, сбивать с ног, вязать и волочить.
Всякие там фамилии, номер отделения милиции и прочее я называть не буду. Ребята и так напутаны.
«Ну кто ж знал, что это вы? — сокрушался лейтенант Игорек. — Видим, женщина такая (Игорек изобразил руками объем груди), одета хорошо, все такое… и вываливает груду мелочи. Конечно, мы сразу — хвать! А это вы.».
Чем же не понравилась Игорьку моя замечательная интернациональная мелочь? А тем, оказывается, что мелочью, по оперативным данным, расплачиваются в «Березках» горничные гостиниц для интуристов, получившие эти монетки на чай. «И ведь как врут! — восхищенно крутил головой Игорек. Нет, как врут! Под кроватью, мол, выметала — и нашла… Ха! Не-е-ет, она на чай получила. Наберет кучу — и за покупками. Тут мы ее и хвать. Стране нужна валюта! Пожалуйте сюда! Все, что у нее там осталось, мы конфискуем».
Полчаса я допрашивала Игорька, к концу разговора окончательно запутавшегося в наших законах, инструкциях, приказах и повелениях.
Картина складывается вот какая. В соответствии с административным Кодексом, ст.154, использование гражданами валюты в платежных целях является преступлением. Валюту можно иметь («Да держите вы ее дома спокойненько! Ради бога!»), но не тратить. Ее можно тратить, но не мелочью. «Я ж вижу, когда работяга берет видик или другую дорогую вещь, платит бумажками, ясно же, что заработал, да и по одежде вижу: работяга, — так пусть, конечно, берет!» — то есть подход к покупателям осуществляется с помощью классового чутья, на глазок). Тратить, стало быть, валюту нельзя, но если она внесена в таможенную декларацию, то можно. При этом таможенники отказываются вносить мелочь в декларацию (я пробовала), машут рукой: «это не деньги!». Это не деньги, но на них можно купить. Купить можно, но покупать нельзя. (Вы что-нибудь поняли?) Горничным нельзя, но мне — можно. Мне можно, но не наличными. А кредитной карточкой расплачиваться — это на здоровье. «С кредитной карточкой мы ничего поделать не можем», — вздыхает Игорек. «Так ведь кредитная карточка — это тоже деньги?», — удивляюсь я. «Да, но их же не видно», — смущается лейтенантик.