Конрад устало вздохнул. Впрочем, утомляла его вовсе не дорога, вынуждавшая выверять каждый шаг по лесной целине, и не размышления о скудости стола. Сквайр устал быть сквайром. А вернее, устал быть надсмотрщиком. Всего десять лет, но тяжелых лет, выворачивающих наизнанку.
Поначалу воровали часто. Так часто, что приходилось бить плетьми, а то и вешать особо нахальных воров. Какое-то время вообще никто не желал идти на болота, и нужно было самому рыться в мертвенно-ледяной жиже, ища заветные корешки.
Потом, вместе с появлением многочисленных беженцев, дела пошли лучше, потому что несчастные, вынужденные покинуть родные края из-за бесчинствующих орков, были согласны на любой заработок. И на любую работу. Однако воровства не было давно. Очень давно. И надо же, опять началось!
Овраг Конрад обошел стороной, чтобы сразу оказаться рядом с одним из краев продолговатой поляны и успеть схорониться, дабы не вспугнуть воровку и ее покупателя. Где сейчас находился егерь, сквайр не знал, но переговариваться было уже не к месту и не ко времени, оставалось положиться только на то, что прикрытие есть. Хотя только лишь положиться, а не поверить.
По всем расчетам, женщина должна была запоздать на четверть часа, не меньше, даже если шла по тропе, потому что наверняка оглядывалась едва ли не на каждом шаге, но Конрад все равно наложил стрелу на тетиву. Заранее. Потому что чем-то непривычным здесь пах лесной воздух. Чем-то вроде и неживым, но совсем и не мертвым, как на тех же болотах..
Крохотный кленовый листочек, принесенный порывом ветра, опустился на землю у ног сквайра. Тоненько вырезанный, больше похожий на дело рук искусного мастера, нежели на творение природы. Но самым странным было вовсе не то, что в этом краю леса клены отродясь не росли. Листочек был отчаянно золотым. Осенним.
Бывший королевский стрелок повернулся, вскидывая лук. Еще не целясь, нет, потому что не мог предположить, где именно скрывается эльф: за кустами, между камней, а может, на дереве. Но стрела была готова отправиться в полет. Навстречу своей сестре, упирающейся в тетиву эльфийского «шершня».
— Хочешь попробовать? — прошелестел голос эльфа, лицо которого было почти полностью скрыто под маской, словно сплетенной из золотистых листьев.
— Хочу.
— А вдруг не успеешь?
Его стрела еще тоже не была нацелена в сторону противника, но о быстроте эльфийских лучников всегда ходили легенды, проверять правдивость коих никто почему-то не спешил. Даже если они вскинут луки одновременно, первой пораженной мишенью станет человек, потому что «шершень» демонически силен по сравнению даже с лучшими луками императорской гвардии. Конрад подумал, что сейчас умрет и все закончится. Не нужно будет больше следить за беднягами, обреченными на полунищенское существование.