Она изо всех сил всмотрелась в тень, стоящую у окна, но лучи солнечного света, пробивающиеся в комнату сквозь ячеистый переплет рам, только мешали. Зато голос был слышен ясно, удивленный, но явственно чем-то обрадованный:
— Утро?
— Я спала. И проснулась. Значит, утро.
Он наконец-то приблизился, чуть разгоняя туман, но все еще недостаточно, чтобы Эвиэль смогла разобрать его черты.
— Как вы себя чувствуете?
— Ай, девочка, ну куда же ты вскочила? А ну, пойдем-ка обратно, полежишь еще!
Чьи-то ладони крепко сжали плечи девушки и повлекли за собой. Эвиэль успела лишь еще раз обернуться, в последней попытке ясно увидеть то, третье лицо, подаренное ей милостью божьей, но безуспешно: туман беспамятства снова сомкнул свои крылья.
* * *
— Она блаженная, — равнодушно сказал инквизитор.
Что-то подобное Конрад и подозревал. Ни одна послушница, находящаяся в здравом рассудке, не станет тратить все свои силы сразу. Тем более на рану, которая не может привести к смерти. Следовало лишь слегка залечить порез, а уже потом, в аббатстве, заниматься целительством сколько душе угодно. Да и парень потерпел бы.
— Отче?
А вот и он, легок на помине! Уже твердо стоит на ногах и вроде в отличие от сквайра даже успел подремать.
— Да, сын мой?
— Окажите милость, примите мое покаяние.
Второго подарка судьбы в течение пяти минут Конрад и вовсе не ожидал. Инквизитор может отказать в любой просьбе, только не в исповеди, значит, неприятный разговор откладывается.
— Разумеется, сын мой.
Монах поднялся со скамьи, пряча явное неудовольствие в уголках губ, и последовал за чудесно исцеленным воином, оставляя сквайра наедине с возможностью придумать сотню новых отговорок.
* * *
Марк дождался, когда инквизитор плотно прикроет за собой дверь, опустился на колени, молитвенно сложил руки и склонил голову.
— В чем ты грешен, сын мой? — ласково спросил исповедник.
— В том, что храню многие тайны, отче.
— Желаешь поведать о них?
— Ни в коем случае.
Инквизитор удивленно приподнял брови, а Марк раскрыл ладони, и луч света зайчиком отразился от перстня, повернутого печаткой наружу. Больше можно было ничего не объяснять и не называть никаких имен, но охотнику требовалось не просто доверие и благосклонность старшего брата по церкви, а его полное содействие.
— Что угодно брату моему?
— Вы видели эльфийский лук.
Марк не спрашивал, а утверждал. Инквизитор кивнул:
— Яснее ясного.
— Вы собираетесь обвинить сквайра в ереси.
— Этого требует закон.
— И как скоро?
Иоганн задумался.
— Когда прибудет очистительный отряд.
— Вы уже посылали за ним?
— Намереваюсь в ближайшем времени.