— Да она и всегда так смотрится, — ласково сказала Кэти. — Вы замечательный работник, Гордон. Не знаю, что бы я делала без вас. И без Агаты. Ну а уж если мы заговорили об Агате, как продвигается ваша кампания?
— Медленно. Агата упирается на каждом шагу. Но рано или поздно она поймет, что мы не на улице, где каждый борется за себя и не на кого опереться. Я дождусь этого момента. Я терпеливый.
— Ну а уж в том, что я на вашей стороне, вы можете не сомневаться, — сказала Кэти, глядя, как он собирает мешки с бутылками.
— Агата говорит, вы грозитесь уехать, — сказал он, взявшись за ручку двери.
— Не грожусь, а уезжаю, — вздохнула Кэти.
— Ваш отъезд будет большой потерей для «Дома милосердия».
— Ничто не вечно, — пожала она плечами. — Приходит момент — и все мы снимаемся с места.
— Но пришел ли этот момент для вас? Подумайте хорошенько, Кэти. Вы принимаете очень серьезное решение.
— Спасибо вам за все, Гордон, — улыбнулась она сквозь слезы, в последние дни то и дело навертывающиеся на глаза. — Да! У меня к вам еще просьба. Когда здесь будут телевизионщики, вы не смогли бы немножко присмотреть за ситуацией, незаметно проверять помещения перед тем, как они туда зайдут? Я очень боюсь, как бы таинственный алкоголик не вздумал разыграть перед ними какой-нибудь спектакль. Например, выставить батарею бутылок или возникнуть в поле зрения, с трудом держась на ногах.
— Я уже подумал об этом, — озабоченно кивнул Гордон. — Не беспокойтесь, при каждом переходе я буду на десять шагов впереди группы.
— Кевин? — Кэти просунула голову в кабинет. — Мне нужно поговорить с тобой.
— Проходи.
Одного взгляда на дядюшку было достаточно, чтобы понять: он в размышлении. Спинка кресла опущена, ноги задраны на угол стола, глаза прикрыты.
— Хотелось бы знать, что это ты так тщательно обмозговываешь, — протянула она, располагаясь в кресле напротив.
— Зловещие планы и безумные проекты, — процедил он, едва шевельнув губами.
— Я так и предполагала. И сколько из них связано со мной?
— Кэти, радость моя, неужели ты думаешь… — приоткрыв глаза, укоризненно начал он.
— Да, я думаю. Ты всегда умудрялся заставлять меня участвовать в твоих планах и, по-моему, не собираешься от этого отказываться.
— Твои слова просто ранят.
— Вот уж нет, — усмехнулась Кэти. — Под мягким слоем ирландского шарма у тебя шкура носорога. Никакой нож не проткнет. Но все же попробуй понять: все новые начинания не для меня. Я и здесь-то едва справляюсь. Но кое-какие идеи у меня есть. Так что послушай, — она открыла блокнот, — что нам необходимо преобразовать до моего отъезда.