— Стремно как-то, — невольно вырвалось у меня, — к чему такие меры безопасности?
Я представила себе Алекса — такого трогательного, немного застенчивого, особенно когда кусок пирога от меня прикрывал… Ну не может Алекс, мой идеальный Алекс делать что-то плохое! Ну не пекут пироги настоящие злодеи межпланетарного уровня! Или пекут? А еще и цветочки сажает… Я задумалась снова, для сосредоточенности даже виски потерла, и пришлось размышлять опять вслух, ибо мой мозг работать после зеленой бадяги да еще и под солнцем, да и еще и под шум прибоя и ор пташек… короче мозг объявил перекур в тот самый момент, когда был мною востребован.
— Оша, — промолвила я страдальческим тоном, — ну не может Алекс… быть плохим… наверное… Он такой забавный, добрый, умный, с чувством юмора и вообще… А с другой стороны сволочь он…
Мы помолчали, потом еще по обсуждали сенаторов, потом допили сок с бадягой и отправились домой, стараясь идти ровно в этом странном пошатывающемся мире. Мы шли и, кажется, что-то пели, типа 'Не ходите девки замуж за шпиона'. На высокой ноте общеизвестной истины 'Не люби красивого, полюби женатого — целее будешь' Оша споткнулась и указала пальцем куда-то… Я честно попыталась проследить за ее рукой, но учитывая, что рука бабули беспрестанно шаталась у меня банально разболелась шея… Бабуля махнула рукой и мы просто пошли…
Ближе к маленькому домику в папоротниковых зарослях зрение мое выдало галюн. В мареве полуденного солнца я увидела высокого, обалденно красивого мужика, с пепельными волосами, собранными в хвост так, что одна прядка падала на его безукоризненное лицо с высокими скулами. От лица мой нетрезвый взгляд спустился на широкие плечи, узкие талию и бедра и я поняла, что это точно галюн… Поднимаю глаза на это привлекательное совершенство, встречаюсь с веселым взглядом каре-зеленых глаз и слышу радостное:
— Ну, здравствуй, Лика Пресветлая!
Я честно попыталась ответить… Из горла моего вырвался сначала всхлип, затем какой-то хрип, на очереди нервно толпились сухой кашель и еще один всхлип. По окончанию звуковой симфонии я выдала:
— Дени….
Он нежно улыбнулся, сверкнув чуть заточенными по последней моде зубами, и подал мне руку… Мои старания выглядеть растроганной провалилась после пятой попытки ухватиться за его руку, потому как я постоянно промахивалась. Улыбка Дени несколько померкла, он как-то странно рыкнул, схватил меня, перекинул через плечо и понес в дом, привычно читая нотацию: 'Блин, Лика, тебе нельзя пить! Нельзя! Ты дуреешь от одной капли алкоголя!'
А я билась головой о его спину в процессе поднимания по лестнице и размазывала по лицу пьяные слезы, все повторяя: