Оккупация Прибалтийских государств удлинила границу с Германией и теоретически затруднила ее оборону. Тем не менее, она сняла проблему исчезновения буферной зоны, служившей раньше нуждам советской обороны. Она явно улучшила стратегическую позицию Советского Союза, предотвратив создание «Балтийского моста», который мог бы использоваться как плацдарм для атаки на Ленинград или Минск, как в самом деле случилось в гражданскую войну. Кроме того, несмотря на свои заявления, Сталин прилагал все усилия, чтобы создать как можно больше укрепленных районов и вдоль новой, и вдоль старой советских границ>{621}.
Оккупация Прибалтийских стран, разумеется, подняла серьезные моральные вопросы. Пакт Молотова — Риббентропа не ставил целью советизацию, но она старательно и цинично использовалась как лучший метод подчинения оккупированных территорий своему контролю. Жестокие меры, столь характерные для Сталина, усугубляли несправедливость и имели далеко идущие последствия для отношений Москвы с этими странами. Однако, хотя оккупацию можно и должно осудить по моральным причинам, она была вызвана угрозой, нависшей над Советским Союзом>{622}.
Когда стали вырисовываться перспективы войны, советское руководство, обязавшееся держаться в стороне, было серьезно озабочено протеканием ее начальной фазы. Блестящее осуществление немцами тактики блицкрига на Западе и позднее на Балканах порождало возможность неожиданного нападения, которое лишило бы армию способности перехватить инициативу. Становилось вполне вероятным, что немцы смогут полностью завершить развертывание своих сил прежде, чем соответствующие меры будут приняты с советской стороны. Жуков и другие свидетельствуют о том, как после падения Франции Генеральный штаб бессонными ночами обдумывал оперативные планы, которые должны были согласовать «операцию в глубину» с требованиями обороны на предполагаемом поле сражения. К новым мобилизационным планам приступили всерьез 22 мая, когда немцы казались непобедимыми, и потому в них вряд ли можно усмотреть агрессивные намерения. Они круто меняли тенденцию на сокращение значительной части армии, существовавшую до тех пор. В тот же день спешно обратились к планам ускорения создания танков Т-34 для замены огромного парка устаревших танков, поскольку теперь полностью осознали, какой вклад в успешное проведение блицкрига вносили германские бронесилы. Такие планы, явно составлявшиеся на крайний случай, были модернизированы в начале июля>{623}.
Ни в одной из реформ невозможно обнаружить революционную практику или хотя бы революционный жаргон. Ворошилов, показавший свою неспособность командовать крупными формированиями, был замещен на посту наркома обороны во вторую неделю мая Тимошенко, возведенным в ранг маршала Советского Союза. Продолжалось восстановление в армии старых званий времен царизма и освобождение из лагерей около 4 000 офицеров, арестованных в ходе чисток, которые заняли теперь командные посты. Одним из освобожденных был полковник, затем генерал К.К.Рокоссовский, назначенный командовать вновь сформированными механизированными корпусами. Среди 1 000 офицеров, повышенных в звании в июне, были К.А.Мерецков и Г.К.Жуков, ставшие генералами армии и находившиеся на пути к последующему назначению на должность начальника Генерального штаба. Звание генерал-лейтенанта получили Конев, Ватутин, Еременко, Соколовский, Чуйков и Голиков, которым предстояло завоевать громкое имя впоследствии, во время войны. Верховное командование флота, понесшее тяжелые потери в результате репрессий, было восстановлено таким же образом с назначением Главнокомандующего военно-морскими силами Н.Г.Кузнецова и новых адмиралов — Л.М.Галлера и И.С.Исакова. Ни один из них не имел еще достаточного опыта для исполнения своих новых обязанностей к моменту начала войны.