Роковой самообман (Городецкий) - страница 81
Гитлер, тем не менее, все еще предпочитал верить, что Сталин «слишком умен, чтобы сделать русских английским пушечным мясом». Пытаясь свернуть русских со взятого ими в Берлине курса, он поспешил формализовать германское присутствие на Балканах. Теперь уже генерал Антонеску совершил паломничество в Германию, где его практически заставили присоединиться к Оси. К несчастью, в переговорах с Антонеску Гитлеру открылось, что русские до сих пор отказываются четко установить свою границу с Румынией, требуя свободного прохода военных кораблей по Дунаю до Браилы, позади румынской линии обороны перед Молдавией. Это лишь подтверждало их стремление получить болгарский коридор. Кроме того, после бесед с генералом Кейтелем стало ясно, что близость английской угрозы Балканам может побудить Турцию и Советский Союз создать собственную систему безопасности, возможно, в Болгарии>{424}.
Поэтому немцы продолжали нажимать. На пути из Берлина в Анкару Папен остановился в болгарской столице. Он привез предупреждение Риббентропа об «опасностях, которые может навлечь на себя Болгария» в результате гарантий, навязанных ей Советским Союзом, если она немедленно не объявит русским, что выбрала вступление в
Тройственный союз. Словно забыв о германских и советских мотивах, царь Борис по-прежнему выражал уверенность, что опасности можно избежать, если ему будет позволено «вести игру таким образом, чтобы Болгария не послужила яблоком раздора для Германии и Советского Союза». Доказывая свою преданность Германии, он раскрыл молотовское предложение о восстановлении Болгарии в границах по Сан-Стефано, добавив, что не претендует на такую корону, так как она «слишком велика для одной головы». Он планировал вежливо отклонить предложение Советов, напомнив им, что у Болгарии нет врагов. Затем он выдвинул турецкую угрозу как предлог для отсрочки присоединения к Оси, уверяя Папена при этом, будто отрицательный ответ русским «не оставляет сомнений в конечной ориентации Болгарии»>{425}.
Болгары, несмотря на то что раболепно передавали в Берлин все содержание их переписки с Москвой, включая отклонение советских предложений, продолжали настаивать на советской угрозе как главной причине их отказа присоединиться к Тройственному союзу>{426}. В Берлине Гитлер начал проявлять нетерпение. Стратегическое значение Болгарии стало очевидным, после того как греки разгромили итальянцев в Албании 24 ноября. Гитлер еще надеялся отговорить Сталина от гарантий Болгарии, если вопрос о Проливах будет решен. Но, как он говорил Драганову в Берлине, «он предпочитает ставить перед свершившимся фактом, особенно в случае с Советским Союзом, и, по его твердому убеждению, Советский Союз тогда займется чем-нибудь другим». Когда Драганов вновь обратился к турецкой угрозе, объясняя, что болгары «не желают, чтобы их заставили в английском стиле отступать с честью перед греками или турками», Гитлер заговорил безжалостным языком, обычным для него в подобных случаях. Константинополь, сказал он, плохо защищен, и «его можно уничтожить одним махом, как Ковентри и Бирмингем». Его собственный план был сама простота. Если Сталин объявит, что не имеет интереса в Болгарии, кроме права прохода войск, проблему можно решить, пересмотрев конвенцию в Монтре. В настоящий момент Гитлеру достаточно было запугать болгар угрозой советской оккупации, которая «наводнит страну пропагандой и террором»