— Вот это нам подойдёт. — Она встряхнула довольно нелепым на вид пиджаком в чёрно-бордовую клетку. — Да и брючата в самый раз. Переодевайтесь, мсье, мы отвернёмся.
Через пять минут, когда лицо ему вытерли влажной салфеткой, Катранджи получил возможность посмотреться в зеркало.
Да, персонаж…
Возраст между сорока и шестьюдесятью, голову покрывают медно-рыжие с проседью волосы, оставляя лоб едва в три пальца. Среди двухдневной неопрятной щетины, тоже серо-рыжеватой, нос и губы, раньше казавшиеся вполне приличными, выглядели совершенно по-еврейски. Причём — шаржевоеврейски, словно у персонажа из ближневосточных антисемитских журнальчиков.
Костюм на размер больше сидел мешковато и выглядел так, будто его шили без примерки три разных портных. Явно не на Елисейских Полях.
— Что за… — хотел он выругаться, как научился в общежитии, но сдержался. Всё он на самом деле понимает: маскировка высший класс, и всего за пятнадцать минут, без подготовки, на незнакомом объекте.
— Извините, дядя Изя, при вашей фактуре быстрее и иначе не получилось бы. Но вы не переживайте. На такого типа спецслужбы охотится точно не будут. Разве только городовых вы заинтересуете. Но уж тут как-нибудь выкрутимся. Секундочку… Замрите. — Девушка блеснула ему в глаза вспышкой маленького плоского аппарата и через несколько секунд извлекла из него готовый снимок нужного формата. Передала его соседке, и та одним движением вклеила фотокарточку в паспорт, пришлёпнула печать.
— Готово. Вот ваш документ. А настоящий подальше спрячьте, а лучше — мне отдайте. Целее будет. И пистолет, и большую часть денег…
Удивительно, но всё требуемое он протянул девушке без всяких возражений, хотя понимал, что полностью отдаёт себя в чужие руки.
Пхе, как будто он сейчас обладает какой-то свободой. Одним словом, роман Марка Твена «Принц и нищий».
— Вот только наличных денег у меня маловато. Не рассчитывал… И почему, наконец, дядя Изя?
— Сколько у вас там? Полторы тысячи? Конечно, оставьте у себя. Мужчина без денег — это самец… — Командирша явно развлекалась, пользуясь своим доминирующим положением над человеком, к которому раньше её бы и на сотню метров не подпустили. Без специального Ибрагима повеления. Вот тогда пришлось бы ей делать, что господин прикажет…
Или — нет. Как бы не наоборот, — самокритично подумал он. Слишком много в глазах силы и характера. И где же всё-таки Чекменёв их набирает?
— Дядя Изя — потому что Исаак Борисович Финкельман. Такой документ под руку подвернулся. Вы приехали в гости вот к ней, — она указала на девушку в синем платье. — Но настолько сейчас пьяны, что передвигаться можете, а говорить и соображать — с большим трудом. Держите…