– А разве нельзя допустить с их стороны некоторую медлительность и нерасторопность? Что мешает им основательно подготовиться, а затем взорвать все к чертовой матери?
– Ты нервничаешь! - успокоил его Кайдер. - У нас Здесь масса способных и талантливых людей… а кроме того, поражение заставило бы нас искать лучшее укрытие. Ну и, наконец, лучше знать противника в лицо, чем гадать, с какой стороны последует удар!
– Дай-то бог! - Грейсон продолжал нервничать.
– В любом случае, для оправдания таких жестоких мер у них не будет убедительных объяснений для общественного мнения. Они не могут начать открытую активную воину, притворяясь, что такой проблемы не существует. И до тех пор, пока они будут притворяться, что ничего не происходит, мы будем делать с ними что захотим. Инициатива в наших руках, и мы ее не упустим.
– Дай бог, чтобы вы оказались правы!
– Я уверен в этом. - Кайдер включил связь. - Семьсот двадцать седьмой, гипнотик Стин. Перешел на сторону врага. Схватить во что бы то ни стало, и как можно скорее!
Приглушенный тяжелой дверью, приказ разносился по всем коридорам и комнатам.
На другом конце подземного города, вблизи от секретного входа, один из рабочих близоруко прищурился и с раздражением посмотрел на динамик связи. Возле другой двери бородатый “пиротехник” играл в карты с левитатором и как раз побил пятерку червей своего партнера валетом пик.
– Я выиграл! За тобой пятьдесят монет.
Он откинулся назад и радостно потер свои волосатые руки.
– Ты слышал, пошел против нас?! Первый раз подобное слышу.
– Этот тип еще пожалеет об этом! - пророчески произнес “человек-резина”.
– Идиоты! - сказал кто-то. - Мертвые не раскаиваются!…
Посмотрев в окно, Лайна увидела, как он возвращается, пересекая сад. Ее прекрасные глаза выражали осуждение. Она отошла от портьеры.
“Он вернулся. Что-то, очевидно, сорвалось”. Она открыла дверь в соседнюю комнату:
– Я отказываюсь присутствовать при вашей встрече. Зло - это зло, а добро - это добро. Я не могу думать по-другому, даже если это нужно для выхода из подобной ситуации.
– Не оставляйте меня наедине с ним! Не оставляйте, умоляю вас! Я не владею собой. Я попытаюсь его убить, хотя он может это сделать гораздо раньше…
– Вы не сделаете ничего подобного, - приказала осуждающе она. - Вы что, способны убить себя самого, свое собственное Я?
Она сделала паузу, услышав, как мысленно ее позвали: “Лайна!” - но не ответила.
– Помните о своем обещании: беспрекословное подчинение. Делайте все, что он вам прикажет. Это единственное, что вам остается.
Она закрыла дверь, оставив его наедине со своими мыслями.