Грозные годы (Лабович, Гончин) - страница 175

Юла сидела, превозмогая сильную боль во всем теле. Она только подложила под спину подушку, а дневник пристроила на коленях. Учительница знала, что теперь сделает. Она выставит своим ребятам итоговые оценки.

— Мара, принеси мне, пожалуйста, перо и чернила.

Старая нянечка тихонько перекрестилась. Она в душе молилась, чтобы бедная учительница не тронулась умом от всех переживаний. Трясущейся рукой она подала Юле чернильницу.

— Райко Агич. Оценки довольно пестрые. Все-таки он много занимался и часто очень хорошо отвечал. Поставим «отлично»! Реля Банович. Лучший друг Агича. Они были чем-то похожи, у обоих курчавые волосы и голубые глаза. Пусть и оценки у них будут одинаковые. «Отлично»! Йовица Верич, больше всего на свете не любил задач по арифметике. Он как-то сказал, что арифметика отнимает у него столько же времени, сколько все остальные предметы, вместе взятые. Зато географию знал лучше других, любил играть в путешествия. Всегда с нетерпением ждал каждую новую экскурсию, на которые они ходили всем классом. Заслуживает отличной оценки. Мочо Гагич, черноволосый, похожий на негритенка. Этот часто тайком заглядывал в классный журнал, чтобы узнать свои и чужие оценки. «Отлично»! Мира Кецман, примерная ученица. «Отлично»!

Она добралась до имени Марко Стегича. Перо задрожало в ее руке.

— Марко, милый мой мальчик... Никогда я больше тебя не увижу. — Горло Юлы перехватило. — Храбрый мой мальчик, ты оказался настоящим мужчиной. С деревянной линейкой бросился защищать себя и своих товарищей. Ты заслужил пять с плюсом! Еще никому я не ставила в журнал такой отметки... Но что это? Когда-то я поставила тебе тройку по поведению. За что? Да, да, драка и озорство. Ты ударил мальчика, который был сильнее тебя, и у него пошла из носа кровь. Ты защищался. Но я должна была тогда тебя наказать. Замараем эту тройку. Ты ее исправил.

Дойдя до последней страницы, Юла закрыла журнал, со слезами на глазах поцеловала его и отдала Маре:

— Хорошенько спрячь его. Когда кто-нибудь придет и спросит про моих учеников, какие они были, покажи этот журнал.

— Хорошо, милая, все сделаю, только ты успокойся.

По щекам старой нянечки текли слезы.

Взводный Чутурило но без оснований гордился своими действительно прекрасными усами. Достаточно было только один раз посмотреть на них, чтобы уже никогда не забыть взводного Чутурило.

Потому что это были не такие усы, как, например, у повара Теодосия или завхоза Жарича: маленькие, жалкие, да еще пропитанные запахом партизанской кухни. Нет, у Чутурило были усы, о которых можно только мечтать. Но дело не в одной красоте... Кроме всей своей красоты и обворожительности, усы эти имели еще и необычную историю. Все уже знали, что взводный Чутурило из-за своих усов несколько раз дрался, что однажды дело чуть не дошло до стрельбы и что из-за них он, к общему удивлению, отказался даже от такой стародавней привычки, как курение.