— Ну и что? Зачем ты это мне говоришь? — спросил взводный. Мрачное предчувствие охватило его.
— Потому, браток, — без колебания ответил Загора, — что с усами дело обстоит так же. Вошь — маленькая зверюга, но без чащи нет ей жизни. Заберется она в твои усы, как тигр в джунгли, там для нее и будет сущий рай... А тут человечество пропадает от сыпняка, и революция теряет своих борцов.
Лицо взводного уже пылало от едва сдерживаемой ярости. Наконец он взорвался:
— Слушай, ты, убирайся! Ты что, оскорблять меня пришел? И не друг ты мне больше! Видеть тебя не хочу!
— Эх, — вздохнул Загора, — я ж к тебе, брат, с самыми лучшими намерениями пришел. Приказ для всех, и тебе его тоже придется выполнять.
Но взводный уже не слышал его. Он собрал патронташи и, отвернувшись от пулеметчика, буркнул:
— Уходи!
— Сбрей их, и дело с концом! — плюнул Загора.
Взводный повернулся к нему с искаженным лицом:
— Что сбрить?
— Да усы!
— Мои усы?
— Да твои, не мои же!
— Никогда!
— Приказ пришел!
— Меня не касается.
— Силой заставят.
— Это мы еще посмотрим! Убирайся!
Загора почесал в затылке, растерянно посмотрел на него и тихо пошел назад. Взводный метнул ему вслед яростный взгляд и смачно выругался.
Весть о том, что надо сбрить усы, поразила Чутурило как гром среди ясного неба. Он кинулся в хатенку, отбросив патронташи, и упал на кучу соломы. Еще немного — и он зарыдал бы. Чтобы он сбрил усы? Усы, которые он так берег и холил, на которые так рассчитывал? Да разве кто-нибудь Имеет право требовать это от него? Он мял под собой солому и ругался шепотом. Нет, это у них не выйдет! С какой стати, позвольте вас спросить, сбривать усы? Зачем это? Может, он их содержит не в порядке? Может, они воняют? Или в них что-нибудь завелось? Ну погодите же! Ни за что ни про что — взять да и сбрить усы! И что же, что сыпняк? При чем здесь его усы? Кто виноват, тот пусть и бреется. И он тоже за это. Разве не он еще когда говорил, что грязные усы нужно сбривать? Если уж усы, так пусть будут усами. Зачем же тогда такой приказ? Э нет, он на это не пойдет, пусть его хоть режут!
Чутурило вскочил с соломы и с решительным видом направился к лагерю. Он был готов защищать свои усы как важную высоту от неприятеля.
А Загора в это время уже пришел к своим и начал рассказывать им о том, что случилось.
— Товарищи, да он скорее жизнь отдаст, чем свои усы сбреет. Я ему все так хорошо объяснил, и ничего. Такую агитацию перед ним развел! Бесполезно. Полагаю, быть беде.
— Ей-богу, так и будет! — ужаснулся парикмахер Заморан и застыл с бритвой в руке. — Я боюсь ему на глаза показаться.