Напротив Резенера, справа от Бадера, расплылся на стуле старый откормленный генерал Глейз фон Хорстенау, историк и хитрый дипломат, которого Гитлер, как своего земляка-австрийца, откомандировал в Загреб с официальным предписанием контролировать и направлять соответствующим образом создание и деятельность «Независимого государства Хорватия». Будучи в подпитии, Хорстенау часто хвастался, что входит в число приближенных Гитлера. Между тем было хорошо известно, что, посылая его в Загреб, в Берлине от него попросту хотели избавиться. Клевеща на Павелича, Артуковича, Кватерника и Мошкова, которые возглавляли «Независимое государство Хорватия», и одновременно заигрывая с «представителями» третьего рейха в этом «государстве», особенно с хитрым генералом Каше, Глейз фон Хорстенау пытался осторожно нащупать связи с англо-американскими разведывательными службами в Швейцарии, стремясь обезопасить себя на случай поражения Германии в войне. Наконец ему удалось наладить контакты с американской разведкой в Берне.
Служа фюреру, он в то же время стал придумывать различные комбинации, за которые каждую минуту мог поплатиться головой. Его идеей было вывести Юго-Восточную Европу из гитлеровского лагеря, чтобы затем заключить с западными союзниками сепаратный мир. Это, по мысли Хорстенау и группы «старых» австрийских офицеров, должно было осуществиться путем выхода Австрии из рейха, присоединения к ней Словении, Истрии и Горицы и создания, таким образом, первоосновы единой Придунайской федерации, в которую потом вошли бы Хорватия, Венгрия, а затем, возможно, и Сербия. Хорстенау считал, что такая концепция будет принята англо-американцами, тем более что с ее реализацией ограничивалось бы дальнейшее усиление влияния Советского Союза. Кроме того, он верил, что таким путем возродится старая Австро-Венгрия, которая, приспособившись к изменившимся условиям, вновь превратит Германию в главную политическую силу Центральной Европы. Фон Хорстенау имел единомышленников в высших кругах вермахта, особенно среди бывших офицеров австро-венгерской армии.
Однако и тайная полиция Гиммлера не бездействовала. Находясь в Загребе, Хорстенау, не смея никому довериться, был совершенно одинок. Точно так же одинок был он и в оценках силы и размаха освободительного движения в Югославии, как и в своих выводах о том, что «Независимое государство Хорватия» вступило уже в стадию агонии.
Сейчас он смотрел на собравшихся во главе с Бадером, довольно успешно скрывая охватившее его чувство отвращения и скуки.
Слева от Резенера, поставив локти на стол, сидел генерал Гарольд Турнер. Его крупная голова на тонкой шее непрестанно вертелась то влево, то вправо, словно он все время опасался внезапного удара. Наверное, никто из немецких генералов в Югославии не умел так быстро и ловко завязывать нужные знакомства, как Турнер. Был он и самым начитанным, и самым интересным собеседником из всех, но в то же время вовсе не был расположен вести с ними какие-либо беседы. Поскольку все они наперебой выставляли свои способности, не говоря уже о чинах, которые, разумеется, были на первом плане, он тоже стал всячески возвеличивать себя, утверждая, что именно он «открыл» многих сербских коллаборационистских лидеров. При этом Турнер забывал о довоенных связях гестапо с большинством из них.