— Мы втроем ездили туда, — сообщила ему Сьюки. — Это было забавно, но все еще вполне невинно. Даррил умер бы от скуки.
— Когда мы водили с ним знакомство, — заметила Александра, — он так скучал, что даже мы забавляли его. И даже Неффы и Холлибреды.
— Он был неразборчив, — пожаловался Кристофер, глядя в свой стакан, в котором осталось лишь два полурастаявших кубика льда. — Есть еще скотч?
— Я поделюсь с вами, — предложила Сьюки, бескорыстно выливая ему остатки своего. — А сама переключусь на вино.
— Я тоже, — сказала Александра. — Травяной чай — надувательство.
Кристофер скосил на нее глаза:
— Как у вас с аппетитом в последние дни?
— Так себе, — призналась она. — Меня немного подташнивает, особенно по утрам и вечерам. Это ваша работа?
Прежде чем ответить, он глотнул виски и задумчиво облизнул губы.
— Это ваша собственная работа, — сказал он. — Вы испытываете вину перед моей сестрой.
— И перед своей дочерью тоже, — согласилась Александра. — Той, что живет здесь, в Иствике. Она никогда никуда не уезжала, бедняжка. Приклеилась к этому месту и ищет чего-то, что я ей недодала.
— Внимания, — предположил он. — И правил, по которым следует жить.
— Ох, пожалуйста! — запротестовала Сьюки. — Давайте обойдемся без психологии. Я проголодалась. Крекеры с водорослями кончились, нечего макать в соус. Принесу каких-нибудь других из кухни. Думаю, обычные «Ритц» тоже сойдут.
Она вышла.
— Люди сами вызывают у себя рак, — мрачно сообщил Александре Кристофер.
— Я знаю, — ответила она. — Чувством вины или стрессом.
— Это доказанное психофизическое явление, — тоном лектора добавил он.
— Представьте себе, что сделал бы Даррил, будь он здесь? — крикнула из кухни Сьюки. — Он бы сыграл на пианино!
— У нас нет пианино. У нас нет даже магнитофона, — сказала Александра и тут же поняла, что устарело даже само это название.
— У нас есть радио! — откликнулась Сьюки. — Чтобы слушать прогноз погоды и безрадостные новости. — Она вернулась с ослепительной улыбкой во все зубы и блюдом нового печенья. — Найдите радиостанцию WCTD, — распорядилась она. — Девяносто шесть и девять FM. Они вечерами транслируют джазовую музыку.
Занятно, размышляла Александра, чувствуя, что вечеринка катится уже на другой скорости, насколько старательнее работают женщины, когда их двое, чтобы ублажить мужчину и польстить ему, даже такому, как этот, по большинству параметров никчемному типу, упитанному гомосексуалисту, пытающемуся излить на престарелых женщин месть за свою скучную маленькую сестру, давно умершую… Давно умершую: Дженни была пустой скорлупой, лежавшей в своем гробу на новой территории Кокумскуссокского кладбища, и бледным тайным образом, все больше и больше тускневшим в памяти Александры; тайным и робким — невестой вечной ночи. За малую долю секунды — словно мгновенно открылись лепестки круговой шторки на гигантском объективе или разъехался сдвижной потолок, когда-то существовавший здесь, — она заглянула в бездну собственной смерти, в чистоту вечного Ничто. Но, слава Богу, шторки сразу же затянулись — плотно, как анус. Она все еще была здесь, в ярко освещенной комнате.