Иствикские вдовы (Апдайк) - страница 201
Машина нуждается в пригонке и будет работать отлично, если производить пригонку деликатно. Их совместное проживание, разумеется, требовало такта: от него — стараться не дать ей почувствовать ее возраст, от нее — избегать темы его бедности и унизительной финансовой зависимости. Они оба были адептами двойственности. Среди всемирных странников они путешествовали налегке. В отличие от гетеросексуальных мужчин, отягощенных социальными императивами, яростной ревнивостью и грубым чувством собственника, он никогда не причинял ей физической боли. Они сидели рядом на концертах и спектаклях, посещали кино и музеи, проявляя непосредственный, почти детский интерес к стряпне, которая проходит под названием Культура. Оба любили ходить по магазинам и следовали — на расстоянии — поворотам моды. Он оказался искренним болельщиком «Метс», и она в первый же месяц жизни в городе поймала себя на том, что ей нравится сидеть посреди гигантской чаши орущих людей в солнечный сентябрьский день и видеть, как над головой пролетают сверкающие пассажирские лайнеры, заходящие на посадку над Ла-Гуардиа. Ей нравилось, после стольких лет жизни в пригороде, ездить в метро с его беспрепятственной скоростью, экономностью и расовым смешением; она сожалела, что пришла к этому так поздно, когда для входа требовался бумажный билет, а не солидный металлический жетон.
Тем не менее, при всей беспечности их союза, взаимной терпимости и необременительности, их брачная шарада имела для Сьюки один адский аспект — то был не огненный ад, а ледяной. Жилые дома этаж за этажом складывались из кубов льда, и они с Кристофером Грантом являли собой еще один замерзший блок снобов и иностранцев. Они были зомби; их окружал запах гниющих яиц, запах проклятия. Сьюки согласилась на нечто меньшее, чем совершенство, и это, по ее романтическим представлениям, являлось грехом. За это полагалось возмездие — бунт и всепоглощающий пожар на их острове. Но еще не теперь. Джорджиана и Эркюль пройдут свой путь до конца. Они будут вечно жить в объятиях друг друга; вот какую книгу она писала.
Хэллоуин или около того…
Дорогая старушка Великолепная!
Я необязательный корреспондент, знаю, знаю, но я купила новый компьютер, чтобы свести роман, над которым сейчас работаю, на один диск — именно в таком виде крохоборы издатели требуют теперь представлять тексты. Это ноутбук, который я могу возить с собой, если мы с Крисом куда-нибудь отправляемся; «Майкрософт» напихал в программу кучу новой умной чертовщины, так что теперь вместо мышки имеешь одно из тех встроенных приспособлений, которые меня бесят, — волшебный металлический квадратик в средине под клавиатурой, чуть больше, чем спичечная картонка, но меньше, чем пачка сигарет (мне по-прежнему хочется курить, особенно на вечеринках или когда я работаю, хотя уже много лет, как мне поставили диагноз «эмфизема» и в весьма категоричной форме обрисовали выбор: бросить курить или умереть), этот квадратик достаточно лишь поглаживать пальцем, но малейшее прикосновение к нему посылает стрелку курсора далеко в сторону, на какую-нибудь ненужную иконку, в результате чего либо меняется шрифт, либо текст разделяется на три колонки, либо приобретает чудовищный цвет, и ты понятия не имеешь, как вернуть все в прежнее состояние. Иногда мне хочется заплакать и разбить проклятую машину вдребезги, я слишком стара для всех этих новых технологий, без которых в наши дни ничего нельзя сделать, даже водить автомобиль. Я сменила свой «БМВ» на более компактную и экологически чистую «тойоту-гибрид», так что могу теперь ездить по городу, не боясь, что ее украдут — кому нужен гибрид? Так вот, у нее приборная доска — как у бомбардировщика-невидимки: сплошь какие-то хитроумные международные значки и кодовые слова. Я никак не могу понять, чего она от меня хочет. Я даже не могу переключить радио с FM на AM, чтобы не напороться на какую-нибудь спортивную тарабарщину, где какие-то парни звонят в студию и орут на ведущего, а он начинает орать на них, при этом все трещит от статического электричества, идущего от всех проводов этого оплетенного проводами города. Электричество — кому оно нужно? Крис говорит, что электричество — неправильное название, что, строго говоря, никакого электричества нет, есть электроны, а электричество — термин-свалка для ленивых. Существуют лишь частицы с зарядами, а некоторые — без. В Нью-Йорке гораздо больше отвлекающей суеты, чем в Стэмфорде, полагаю, именно поэтому молодежь валом валит сюда, хоть многим приходится жить буквально в упаковочных ящиках под мостами, а Крис всегда при мне, чтобы ходить на разные бессмысленные мероприятия вроде дурацких хеппенингов, где какая-то женщина без конца режет себе руки и трогает свои гениталии. У Монти и Ленни хватало благоразумия на время оставлять меня одну, чтобы я имела возможность помечтать, но, и то правда, у них была работа. Забавно, тебе не кажется, что мельчайшие детали воспоминаний о покойных мужьях вдруг становятся драгоценными? В то время я считала, что их работа — чушь собачья. Всучивать людям то, что им, по большому счету, совершенно не нужно, — вот все, к чему пришел капитализм. Да еще истощать невосполнимые природные ресурсы, в то время как Африка голодает.