— У Митрича семья, сын, — вырвалось у Андрея.
— Степка-то накануне и повез продукты в лагерь, не стал Митрич ждать, пока село освободится. Как уж он прошел через все заставы… Рисковый парень. — Копыто затоптал окурок в снег, крякнул сердито. — А предатель был, определенно. Иначе бы нас потом не раскокали. Едва половина ушла под Ровно. Рейд был в секрете, а вот…
— Не нашли?
— Кого? А, нет, не, нашли… Не до поисков было тогда…
Андрей оглянулся на шаги и увидел Довбню.
— Вот, шел мимо, заглянул, весело тут у вас, с улицы слыхать.
Копыто как-то весь подобрался, хмуро сказал:
— Вот бы вы, товарищ старшина, и поддержали тонус, как член поссовета. Сколько просим машину. Нет, вы свои дела наособь ставите, а общественные — третьим планом. Тут ваша сила кончается… А особмильцы потребуются — так сразу к нам.
Довбня, казалось, слегка даже растерялся, задвигал ноздрями:
— Что потребуется — будете выделять. А машину самим надо добиваться. Ездить и тормошить, а не бумаги слать. Дали ж вам одну, второй месяц ремонтируете.
— Да возьмите для поездки мою полуторку, — предложил Андрей предзавкому, стараясь погасить перепалку, и тут же подумал: «А как же Николай?» — И шофер мой все равно с бригадой поедет.
— Ну, спасибо, — мгновенно остыл Копыто. — Сейчас я зайду к вашим, передам команду… А то ведь на санях проваландаются. Ну, пока…
И, не глядя на Довбню, отошел к девчатам.
— Чего это он распетушился? — спросил Андрей старшину.
Довбня сдержанно выдохнул скопившуюся злость:
— Старое. Еще в отряде цапались. Я его на бюро песочил… Называется командир хозвзвода! Хозвзвод, брат, вторая разведка. Там «языка» берут, тут продукты, жизнь на волоске. А он только распоряжался. Петра на вылазку, сам у костра онучи разворачивал. Да знай жаловался — то ему мясо не везут, то муки. Как будто он торгом заведует и войны нет… А ну его, деятель!
Вернулся Копыто, и все втроем пошли к выходу.
В дверях они едва не столкнулись с запыхавшейся молодицей. После быстрой ходьбы она тяжело дышала, раскрасневшаяся, яркоглазая. Андрей не сразу узнал ее — в фуфаечке, в старых сапогах, — разбитную, нарядную Настю. Лицом она была серьезная и слегка даже смущена.
— Что же вы, начальник, с отгула всех на клуб, а я случайно узнала, не звистыли меня? Я ж тоже спиваю у хоре.
— У тебя ж дети.
— Суседка приглядит.
То, что Настя работала на заводе, было для Андрея новостью, думал, так — деревенская бабенка.
— Ну, я пиду подмогну, — она вконец смутилась и прошмыгнула в дверь.
— Вот так Настя, — сказал Копыто, — то ее на общественное дело калачами не заманишь, а тут — на тебе. Все бросила, прибежала.