Андрея вдруг разобрало, прямо все закипело внутри.
— Ты хоть глаза-то подними, агнец божий, — оборвал он его. — Тебе что-то не нравится, чистюля, можешь отказаться, уйти из помощников, тем более что некому тебе скоро будет помогать…
— Вы… не то говорите, товарищ…
— Что сделано?
Юра заморгал длинными своими ресницами и стал похож на обиженную девочку.
— Ну, я прошел всю колонну — нет. Тогда я понял, что он, наверное, подался в поле, иначе говоря — решил ехать, пока хватит горючего, следовательно, где-то застрял по дороге. Я все рассчитал, не ошибся. И на станцию — дороги-то идут параллельно. Вскочил в товарняк и смотрю в оба… — Незаметно для себя Юра увлекся рассказом, глаза его разгорелись, воображению его, должно быть, рисовалось опасное приключение, героем которого он невольно стал…
— Ну, смотрю и вижу — на опушке он! Я сразу узнал по отбитому ящику, спрыгнул на ходу… Как в столб не угодил, вот столечко осталось, а то бы все!.. — Он счастливо перевел дыхание и сразу сник, видимо, понял — хвастаться-то нечем…
— В общем, снова сел на товарняк. В полку взял у дневального бензин, заправились.
«Все правильно. Подробности ни к чему. И солдаты не должны отвечать за своего растяпу-командира…»
— А почему…
— Что?…
— Вы сказали — скоро некому будет помогать?
— Потому! Собери сейчас же всех сюда.
— А Мурзаева?
— А что Мурзаева?
— На часах.
— Ничего. Не украдут нас светлым вечером.
* * *
Они сидели перед ним с понурым видом. Лахно, двигая бровями, время от времени вздыхал, хотя к происшествию никакого отношения не имел, да и все остальные — тоже. Кроме Бабенко, преданно глядевшего в рот командиру. Андрей подумал об отосланном рапорте, и что скоро им расставаться, и, может быть, никогда больше не увидит их. Бесславный исход… Но тут уж ничего не поделаешь, все правильно…
Он постарался объяснить им смысл происшедшего, сказал о Горпине, и, кажется, все поняли, лишь в похожих на пуговки глазах Бабенко возникло легкое волнение, не уловил он, что ли, куда клонит командир.
— Значить, самим голову в петлю?
— Что сейчас-то… — буркнул Политкин, — признавай, не признавай… А что сварили, то и съедим…
— Кто вас подбил на это? — наконец спросил Андрей.
Курносое лицо Бабенко, еще хранившее детскую свежесть, с чуть заметными морщинами у рта, изобразило мучительные усилия. Трусит? Не хочет выдавать Кольку? В эту минуту Андрею захотелось, чтобы и впрямь было именно так. Пусть лучше ЧП, нелепый случай, нежели чья-то продуманная операция. Тогда худо. Значит, враг рядом — коварный, жестокий, и независимо от того, чем кончится дело, беды не миновать.