Приносят обед. Почему-то называют "завтраком", хотя на часах полдень. Моих карманных часах. Серебряная, изящная луковка с гравированной крышкой. Под крышкой белый циферблат с римскими цифрами и надписью "Павелъ Буре". Цепочка, дарственная вязь на задней крышке: "Дорогому Павлуше!" Не забыть завести, это не кварц…
На "завтрак" сегодня мясные щи и гречневая каша с большим куском вареной говядины. Вкусно! Однако поручик едва ковыряет, видно, что надоело. Наверное, меню госпиталя разнообразием не отличается. Нам в самый раз! Опустошив тарелки, подхожу к окну. Во двор въезжает экипаж (дрожки, пролетка – черт их разберет!). На землю спрыгивает щеголевато одетый офицер с четырьмя звездочками на погоне. В руках – огромный букет, завернутый в цветную бумагу. Похоже, розы…
– Штаб-ротмистр Бельский из штаба корпуса! – поясняет за спиной Рапота. – К Оленьке приехал.
– Жених?
– Жених у нее в Галиции, поручик артиллерии. Бельский – воздыхатель.
– Счастливый?
– Сами увидите.
Бельский исчезает в дверях, но скоро является снова. Без букета и с мрачным лицом. Вскакивает в коляску (ага, это коляска!) и уезжает.
– Афронт! – смеется Рапота. – Ишь, разогнался! Думал: раз князь и при штабе…
Поручик не скрывает радости, мне тоже почему-то приятно.
Едва прилегли – стук в дверь. В приоткрытой щели – голова. Густо смазанные маслом волосы расчесаны на прямой пробор.
– Павел Ксаверьевич, позволите?!
Делаю приглашающий жест. Сегодня я популярен. В палате возникает угодливо сгорбленная фигура с корзинкой. Рожа лоснится от показного счастья.
– Боже, как вы похожи! – фигура ставит корзинку и заламывает руки. – Вылитый батюшка! Те же глаза, брови…
Делаю знак заткнуться, понимают сразу.
– Тихон Евстафьевич, агент вашего батюшки в Белостоке, – рекомендуется фигура. – Ксаверий Людвигович наказали за вами приглядывать…
Поднимаю брови.
– Я хотел сказать "сообщать", то есть держать батюшку в курсе… – агент путается.
– Короче, Склифосовский!
– Залесские мы, – поправляет фигура. – Я как узнал о контузии, сразу телеграфировал вашему батюшке, они велели сходить и разузнать. Гляжу, а вы здоровенький! И доктор так говорит… Счастье-то какое!..
Похоже, опять заломят руки. Выразительно гляжу на корзинку. Залесский-Склифосовский торопливо подносите ее ближе.
– Не побрезгуйте, ваше благородие! Впопыхах собрал. Что под рукой оказалось.
– Не побрезгую. Можешь идти!
– Что передать батюшке?
– Скажи: здоров, чего и ему желаю!
– Они так обрадуются, так обрадуются! – фигура исчезает за дверью.
Откуда у меня хамский тон? Обругал человека, за дверь выставил. Ну и он… "Как вы похожи!" На кого? Придвигаю корзину и поднимаю салфетку. Так… Жареная курица в вощеной бумаге, ветчина, нарезанная толстыми ломтями, белый хлеб, коробки папирос, еще какая-то закусь… А это что? Бутылка в форме графина, внутри колышется коричневая жидкость…