Константин Пантелеевич улыбнулся, подмигнул парню:
- Похвалили тебя, Кулагин, а ты на радостях и жениться.
Захохотал тот, полный, что сидел на диване. Поднявшись, сказал:
- Ему премия вышла от Ярова денежная. Вот и решил по-умному ее истратить...
- Отдохну уж сегодня, - послышался голос из кучки, толпившейся возле стола. Высокий, краснолицый парень обернулся, и Поля узнала теперь и его. Он тогда был в шалмане, куда она попала случайно с подругой. Появился откуда-то, быстро шагнул к одному из парней, заворачивая резко руки за спину. Запомнилось яростно оскаленное от злобы и боли лицо того парня... Запомнился в очках, с наганом наготове, возле дверей, и тишина за длинным столом - такая, что слышен был скрип половиц. Потом их вели сюда, в милицию, по дождю, по грязной мостовой. И народ останавливался, смотрел на них, и было так стыдно, что она, Поля, все старалась прятаться за парней. А сбоку шел этот краснолицый.
- Яров назвал нас в губернской газете "незаметными работниками". И меня, и тебя, Саша, и Федора, - недовольным голосом заговорил кто-то, жующий пирожок.
- Не понравилось?
- Не понравилось... Незаметные. А я хочу быть заметным, видным, вроде Шаляпина. А меня в тень, в темноту.
- Незаметные, но нужные, - вставил старик, державший поводок собаки. - Ты это должен понимать, Куличов.
Краснолицый парень взмахнул рукой:
- Прав Каменский. Можем мы иногда забыть и стрельбу, и обходы, и засады?
- Не можем, - отозвался Константин Пантелеевич, - потому что, Иван, завтра в засаду с утра с тобой.
Иван растерянно уставился на него, выругался, вытер руки о полы шубы, проговорил, не ведая кому:
- Ах, черт... Ну, хоть бы... Хоть бы в Новый-то год...
Уходя, так трахнул дверью, что зазвенели стекла. Вместе с ним ушли сразу двое. В наступившей тишине стал слышен голос парня с пухлыми щеками, в кавалерийской длинной шинели, в шапке с малиновым верхом, сидевшего на краю стола:
- Вы мне совсем не даете, агенты, работать. Хоть в отставку проси. Одного, как я полагаю, соучастника кто-то зарезал. Взяли Хрусталя, а тот все выложил: и про кольца с сережками, и про перстни.
Двинулся костлявый мужчина с худым лицом. Голос его был так тонок, что Поле показалось - мужчина, того и гляди, расплачется:
- Тебе же радоваться, Подсевкин, меньше работы.
- Я не бегу от работы, - с обидой ответил Подсевкин. Неуклюже свалился со стола, пошел к дверям, покосившись при этом на Полю, подмигнул ей вдруг.
Быстро вошел мужчина в кителе, сапогах, с черной бородкой. И сразу наступила тишина. Оглядев всех, задержав только взгляд на Поле на мгновение, он заговорил: