— Он твой?
— Ну, здесь уже много лет никто не живет, так что, полагаю, он мой. У меня есть ключ, но он остался дома. У меня не было возможности его захватить.
Обойдя трейлер, Гаррет открыл окно и влез внутрь. Через мгновение распахнулась входная дверь.
Сакс вошла в трейлер. Гаррет рылся в шкафчике на крошечной кухне. Найдя спички, он зажег газовый фонарь. Помещение озарилось теплым желтым светом. Открыв другой шкафчик, мальчишка заглянул внутрь.
— Ну вот, у меня было печенье, но его съели мыши. — Он осмотрел пакет. — Прогрызли насквозь. Но ничего, у меня есть макароны «Фермер Джон». Хорошие. Я их все время ем. И еще горошек.
Гаррет начал открывать консервные банки, а Сакс оглядела тесное помещение трейлера. Несколько стульев, стол. На полу в гостиной толстый матрац и подушка. От внутреннего убранства веяло нищетой: ободранные двери, пулевые пробоины в стенах, разбитые окна, грязный до невозможности ковер. За время работы в полиции Нью-Йорка молодой женщине не раз приходилось видеть подобные печальные места — но всегда в качестве постороннего. Сейчас же убогий трейлер стал на время ее домом.
Сакс вспомнила слова Люси, произнесенные сегодня днем.
Все обычные правила перестают быть применимы к любому, кто попадает на северный берег. Неважно, о нас или о них идет речь. Вдруг неожиданно ловишь себя на том, что начинаешь стрелять, не зачитав обвиняемому его права.
Вспомнила оглушительные выстрелы из ружья, предназначавшиеся ей с Гарретом.
Мальчишка завесил окна засаленными тряпками, чтобы снаружи не был виден свет. Выйдя на улицу, он быстро вернулся с ржавой кружкой, наполненной водой — несомненно, дождевой. Гаррет протянул кружку Сакс. Та покачала головой.
— У меня такое ощущение, будто я выпила половину Пакенока.
— Это кое-что получше.
— Не сомневаюсь, и все же я пас.
Осушив кружку, Гаррет помешал еду, разогревавшуюся на небольшой газовой плите, напевая вполголоса: «Фермер Джон, фермер Джон… Наслаждайтесь свежими продуктами компании „фермер Джон“». Это была всего-навсего песенка из рекламного ролика, но почему-то она действовала Сакс на нервы, и молодая женщина вздохнула с облегчением, когда Гаррет умолк.
Сакс собиралась отказаться и от еды, но вдруг неожиданно для себя осознала, что умирает от голода. Гаррет разлил содержимое кастрюли в две миски и протянул ей ложку. Поплевав, Сакс вытерла ее о свою футболку.
Некоторое время беглецы молча ели.
Вдруг Сакс обратила внимание на доносящийся снаружи пронзительный высокий треск.
— Что это? — спросила она. — Цикады?
— Ага, — подтвердил Гаррет. — Но шум производят только самцы. Одни только самцы. Весь этот шум производится маленькими пластинками на их телах. — Он умолк, задумавшись о чем-то. — Прикинь, да — у них такая странная жизнь. Личинки зарываются в землю и остаются там — ну, лет двадцать. Потом они выбираются на поверхность и залезают на деревья. Кожица у них лопается на спинке, и появляется взрослое насекомое. Столько лет прятаться в земле, чтобы выползти на свет и стать взрослыми.