Узнав, что позиции пулеметного батальона уже близко, Штубер просто-напросто обманул солдат, заявив, что теперь следует спуститься к реке, ибо позиции пулеметчиков оказались где-то на склоне долины, между дотами.
Спускались они возле бетонного монстра, в котором, насколько он понял, как раз и служил сержант Крамарчук. Однако Штубер лишь на ходу внимательно оглядел орудийные капониры и пулеметные амбразуры, подойти же к часовому и поинтересоваться, здесь ли служит Крамарчук, он не решился. Не давал покоя тот комендант, который взял его в плен. Чем черт не шутит: вдруг окажется, что он командует именно этим дотом?
Тропинка вела прямо к реке, но Штубер взял чуть левее, чтобы оказаться подальше от дота, и вскоре вся группа остановилась у блиндажа командира какой-то роты, которая здесь окапывалась.
Нет, старший лейтенант, конечно, понятия не имел, где находятся роты интересующего Штубера пулеметного батальона, поскольку он и сам недавно прибыл сюда. Что же касается его роты, то она, по существу, слеплена из остатков других подразделений, которые небольшими группами выходили из окружения. Зато там, в перелеске, у него есть кухня, и он может наскрести по половине котелка для каждого из пулеметчиков, если, конечно, те не откажутся помочь ему вырыть окопы. Все равно скоро двадцать ноль-ноль, а после этого часа всякое передвижение в зоне укрепрайона запрещено.
Мысленно поблагодарив его за столь ценную информацию о запрете, Штубер немедленно приказал своим бойцам взяться за лопаты, подменив раненых и уставших солдат роты. Но как только они принялись за работу, вдруг начался мощный артналет.
— По площадям бьют, сволочи, — ворчал командир роты, приглашая Штубера к себе. Блиндаж его оказался недостроенным, но перекрытие — надежное, в три наката, из толстых бревен — на нем уже было, и, по крайней мере, от осколков оно их до поры до времени спасало. — Фрицы чертовы… Пока сами окапывались — сидели тихо. Теперь, ишь, зашевелились…
— А почему ваша артиллерия молчит? — Штубер даже не заметил, как употребил слово «ваша».
— «Ваша»!.. — уловил этот нюанс старший лейтенант Рашковский — так он представился. — Была бы она нашей. А так где она, а где мы…
«Еще один такой срыв, — облегченно вздохнул Штубер, — и ты провалишься. Хорошо, что этот идиот ничего не заподозрил…»
— Снаряды, видимо, берегут, — попытался «заштопать» этот свой прокол Штубер. — Если не сегодня, то уже завтра утром немцы точно полезут. И тогда каждый снаряд — на вес золота.
— Да нет, — подал голос какой-то младший лейтенант, тоже успевший заскочить сюда. — Прямо сейчас наши и ударят. Очухаются, засекут, пристреляются… О, пожалуйста… — добавил он буквально через минуту.