— Готова согласиться, что в крестовых походах совершалось немало омерзительных жестокостей, и дай Боже, чтобы они никогда больше не повторялись, но в данном случае речь идет о волшебстве.
— Я не верю в волшебство.
— А я уверена, что оно существует, — настаивала Хелен, положив ладонь ему на руку. — Никогда не встречалась с истинной магией, но она есть. И лампа самая настоящая, иначе зачем бы тамплиер стал дарить ее королю? Вряд ли он подарил бы монарху какой-то пустячок за спасение своего сына!
Бичем молча вопросительно смотрел на нее. Хелен прерывисто вздохнула.
— Шесть лет назад я нашла еще одно упоминание о лампе — в старой норманнской церкви в Олдборо, выстроенной на вершине крутой скалы, которая возвышается над морем. За эти годы я подружилась со многими священниками и учеными, но всем объясняла только, что интересуюсь сказаниями, связанными с крестовым походом короля Эдуарда Первого. Местный викарий, мистер Гиллиам, рассказывал, что он и его помощник занимались раскопками в старой полуразрушенной норманнской церкви после того, как произошел оползень. Они нашли старые пергаменты, которые, по его мнению, могли бы меня заинтересовать. Они были написаны на латинском, и даже моего несовершенного перевода оказалось достаточно, чтобы понять: речь идет о лампе. Поверьте, лорд Бичем, я так разволновалась, что думала, сердце разорвется. Рукопись принадлежала Роберту Бернеллу, секретарю короля Эдуарда. О Бернелле я знаю все. Умный, циничный, но не злобный и снисходительный к окружающим. Беззаветно преданный королю. Он утверждал, будто король не знал, что делать с лампой. Очевидно, боялся ее сверхъестественной силы и в то же время не верил, что она может быть чем-то иным, кроме как обычной старинной сарацинской лампой, которой по какой-то непонятной причине дорожили тамплиеры, скрывая ее от повелителя. Бернелл писал, что не видел никаких чудес, совершаемых лампой, пока…
— Ба-ба-ба, кто это?!
Бичем невольно вздрогнул и, подняв глаза, увидел стоявшего перед ними в небрежной позе Джейсона Флеминга, барона Кроули. Тот улыбался, легонько похлопывая стеком по сапогу.
Лорд Бичем терпеть не мог Кроули, уже немолодого человека, чересчур много знавшего обо всем и обо всех и, похоже, делавшего немалые деньги на своих познаниях. Он пил без меры, играл вечерами напролет, гонялся за каждой юбкой, и хотя по всем признакам французская болезнь давно должна была свести его в могилу, этого до сих пор не произошло. При виде привычной наглой ухмылочки лорду Бичему всегда хотелось хорошенько стукнуть Кроули по носу.