— Я никогда раньше этого не делала.
Спенсер наклонился и поцеловал ее побелевшие губы.
— Никогда не получала удары балкой по голове? Или никогда не спасала мужчину, потерявшего из-за тебя голову?
— И это тоже. Прости, но боюсь, я не в силах бежать за тобой до самой дороги. Что нам делать, Спенсер?
— Пока ничего. И постарайся не волноваться, Хелен. Предоставь это мне. Интересно, далеко отсюда деревня или хотя бы ферма?
Хелен дрожала от холода, и он обнял ее.
— Знаю, ты промокла, но, к сожалению, я тоже и ничем не могу тебе помочь. — Подумав немного, он добавил: — Вот что мы сделаем — разоблачимся догола и прижмемся друг к другу так тесно, что сразу согреемся.
Хелен застонала, но ничего не ответила. Спенсер раздел ее, как раздевал множество женщин за свою взрослую жизнь, только на этот раз без всякого вожделения и предвкушения постельных забав. Одежда липла к телу, Хелен дрожала, стуча зубами, и жмурилась от боли, которую причиняло каждое движение.
— Прости, Хелен, осталось совсем немного. Я говорил тебе, как ты прекрасна? Хотя, наверное, сейчас не время болтать о подобных вещах. Лучше я обниму тебя. Продержись еще немного.
Наконец он справился с нелегкой задачей и ухитрился натянуть на себя и Хелен чуть влажную нижнюю юбку. Хоть какая-то защита! Потом навалил поверх нижней юбки остальную одежду. Совсем неплохо!
— Ты жарче той кирпичной печи, которую отец велел выстроить в охотничьем домике около Лидса.
Глаза Бичема едва не полезли на лоб. Твердая плоть упиралась в ее живот. Ничего не поделаешь, опять он не в силах с собой совладать!
Он поцеловал ее в щеку.
— Не обращай на меня внимания, Хелен. Я не могу контролировать этот орган своего тела. Игнорируй его, и все. Тебе теплее?
— О да, — прошептала она, овевая его шею теплым дыханием. — Ты вызываешь во мне какие-то странные чувства, но это не важно. Я ужасно устала, Спенсер.
— Проморгайся и взгляни на меня. Вот так. Ну, Хелен, ты же не какая-нибудь хрупкая, нежная барышня. Не смей спать! Обними меня. Согрелась?
Он гладил ее спину, ягодицы и бедра. Его прикосновения зажигали в ней огонь. Какой там огонь: бушующее пламя! Дольше всего он задержался на бедрах.
— На это ты не рассчитывал, верно, Спенсер?
— На обвал крыши?
— Нет. Я думала обо всем, и заметь, одно событие давало начало следующему, словно ты осуществлял идеальный план наказания. Все шло прекрасно, если не считать удара по голове. Настоящий мастер наказаний никогда не допустил бы такого.
— Не допустил бы, — согласился он, сжимая ее попку и бессознательно толкаясь ей в живот своим вздыбленным, отчаянно твердым достоинством. При этом он буквально дрожал от желания. Да что это с ним творится?! — Не обращай внимания, — повторил он.